— Ну, была свечка. Мы оба бросились за ней.
— Что значит «свечка»?
— Это когда непонятно, на кого идет мяч. Кто возьмет его, тот и возьмет.
— Значит, ты взял эту «свечку».
— Да.
— Но как твоя «свечка» поможет нам? У жида-адвоката нет «свечки», но у него есть сломанная рука.
Я встал и отправился в свою комнату дожидаться ужина. Отец больше ничего не сказал мне. Он был смущен. С одной стороны, его терзала опасность потерять ту малость, которой он обладал, но, с другой стороны, он был очень горд тем, что его никчемный сын смог сломать чью-то руку.
43
Джимми Хэтчер работал в бакалейной лавке на полставки. Никто из нас не мог найти себе работу, а Джимми всегда был при должности. С его личиком кинозвезды и грандиозным телом, которое было у его матери, проблем с получением работы не возникало.
— Сможешь сегодня после ужина прийти ко мне? — спросил меня однажды Джимми.
— Зачем?
— Я натаскал из лавки пива. Выпьем.
— А где ты его держишь?
— В холодильнике.
— Покажи.
Мы находились в паре кварталов от его дома и вскоре были уже на месте. В подъезде Джимми остановился.
— Подожди-ка, мне надо проверить почту, — сказал он, достал ключ и открыл почтовый ящик.
Он был пуст. Джимми закрыл его и отошел к соседнему.
— Мой ключ подходит к ящику одной женщины. Смотри.
Джимми открыл ящик, там лежало письмо. Он достал его, вскрыл и зачитал мне:
«Дорогая Бэтти. Я знаю, что этот чек придет слишком поздно, и что ты его очень ждала. Я потерял прежнюю работу. Пришлось искать другую, это и задержало меня. Наконец я могу выслать тебе чек. Надеюсь, что у тебя все хорошо. Люблю, Дан».
Джимми вытянул чек, рассмотрел его и потом разорвал. То же самое он сделал и с письмом. Сунув обрывки в карман пальто, Джимми закрыл ящик.
— Пошли.
Мы вошли в его квартиру, прошли на кухню, и Джимми распахнул холодильник. Он был забит банками с пивом.
— И твоя мать знает?
— Конечно. Она пьет с удовольствием. Джимми закрыл холодильник.
— Джим, а правда, что твой отец вышиб себе мозги из-за твоей матери?
— Да. Он позвонил по телефону и сказал ей, что держит пистолет у виска. «Если ты не вернешься, я убью себя, — сказал он. — Ты вернешься ко мне?» Мать сказала: «Нет». Прогремел выстрел.
— А что твоя мать сделала?
— Повесила трубку.
— Ладно, до вечера.
Я сказал родителям, что иду к Джимми делать домашнее задание. «Свое собственное задание», — подумал я при этом.
— Джимми хороший мальчик, — сказала мать.
Отец промолчал.
Джимми достал первую партию пива, и мы приступили. Вот это мне было по душе. Мать Джимми работала в баре до двух ночи, и квартира была в нашем распоряжении.
— Твоя мать очень красивая, Джим. Как так получается, что некоторые женщины просто красавицы, а другие выглядят уродами? Почему все женщины не могут иметь такое прекрасное тело?
— Откуда я знаю. Наверное, если бы все бабы были такие красивые, они просто надоели бы нам.
— Пей больше.
Чего ты тормозишь?
— Ладно.
— А то я сейчас напьюсь и отпизжу тебя.
— Мы же друзья, Хэнк.
— У меня нет друзей. Выпьем!
— Да куда ты торопишься?
— Чтобы добиться эффекта, нужно все прикончить.
Мы открыли еще по банке.
— Если бы я был бабой, то носил бы самые короткие юбки, чтобы всех мужиков стояк мучил, — сказал Джимми.
— Кончай хуйню городить.
— У моей матери есть знакомый, он пил ее ссаки.
— Что?
— Да. Они бухали всю ночь, потом он лег в ванну, а она нассала ему прямо в рот. За это он отстегнул ей 25 долларов.
— Она сама тебе это рассказала?
— С тех пор, как умер отец, она ничего от меня не скрывает. Получается, что я занял его место.
— Ты что же, и…
— Да нет. Просто она мне доверяет.
— Как тому парню в ванной.
— Ага, примерно так.
— Ну, расскажи мне еще чего-нибудь.
— Хватит.
— Тогда давай выпьем. А говно твоей матери никто не ел?
— Не надо так говорить, Хэнк.
Я прикончил свою банку и зашвырнул ее в угол комнаты.
— Мне нравится у тебя. Наверное, я переберусь сюда. Я сходил на кухню и приволок еще шесть банок пива.
— Я крутой чувак, — заявил я. — Радуйся, что таскаешься со мной.
— Мы же друзья, Хэнк.
Я сунул ему под нос свежую банку.
— На, пей! — сказал я и пошел поссать.
Ванная комната отличалась своей изысканностью: полотенца яркой расцветки, темно-розовый половик, даже стульчак на унитазе был розовый. Я представил себе, как на него опускается огромная белая задница Клер. Да, ее звали Клер. Потом я оценил свой невинный член.
— Настоящий мужик, — отметил я. — Любому могу порвать жопу.
— Хэнк, мне нужна ванная, — послышался за дверью голос Джимми.
Мы поменялись местами. Я услышал, как его рвало.
— Говнюк, — сплюнул я в его сторону и вскрыл свежую банку пива.
Через некоторое время вернулся Джим, вид у него был бледный. Я сунул ему банку.
— Пей! Будь мужиком! Ты был мужиком, когда пиздил это пиво, теперь, чтобы остаться мужиком, ты должен его выпить!
— Сейчас, мне надо немного передохнуть.
— Пей!
Я плюхнулся на кушетку. Мне нравилось быть пьяным. Я понял, что полюблю пьянство навсегда. Оно отвлекало от реальности, а если мне удастся отвлекаться от этой очевидности как можно чаще, возможно, я и спасусь от нее, не позволю вползти в меня.
Я посмотрел на Джимми и рявкнул:
— Пей, щенок! — потом запустил свою опустевшую банку через всю комнату в угол.