Хлеб с ветчиной

Чак не ответил. Он продолжал наблюдать, а потом скомандовал:

— Барни, взять ее! Взять!

Барни ринулся вперед, но, неожиданно для всех, кошка накинулась на него. Словно белая молния — шипящая, когтистая и зубастая. Бульдог отскочил назад, а кошка снова прижалась к стене.

— Взять ее, Барни! — не унимался Чак.

— Хватит, придурок! — крикнул я.

— Не пизди! — пригрозил Чак.

Барни снова двинулся вперед. Я услышал какой-то шум позади нас и обернулся. Я увидел старика Гибсона, который наблюдал за происходящим во дворе из окна своей спальни. Он тоже хотел посмотреть на убийство кошки, так же, как и эти безумные дети. Почему?

Старик Гибсон со вставленными зубами был нашим почтальоном. Его жена все время сидела дома и выходила на улицу только для того, чтобы выбросить мусор. На ней всегда была ночная рубашка, поверх халат, на ногах шлепанцы, волосы непременно заправлены под сеточку.

Точно в таком виде миссис Гибсон появилась в окне рядом со своим мужем, ожидая расправы над кошкой. Старик Гибсон был одним из немногочисленных жителей нашего квартала, который имел работу, но и он жаждал убийства. Он ничем не отличался от Чака, Эдди и Джини.

Это было сверх моего понимания.

Бульдог наседал. Я не мог больше на это смотреть. Я испытывал гнусное чувство, оставляя кошку на растерзание. Можно было попробовать спасти ее, но я знал, что люди будут мешать мне. Дело в том, что этот котенок противостоял не только бульдогу, он противостоял Человечеству.

Я развернулся и пошел прочь со двора. Я шел по улице к дому, в котором жил. На веранде меня поджидал отец.

— Где ты был? — спросил он.

Я не ответил.

— Иди в дом, — велел отец. — И прекрати изображать из себя мученика, или я помогу тебе узнать, что это такое на самом деле.

21

С нового учебного года я пошел в младшую среднюю школу Джастин. Половина ребят из начальной школы Делси перешли в Джастин — самые здоровые и агрессивные. Наш седьмой класс выглядел старше девятого. Когда мы выстроились на урок физкультуры для переклички, большинство ребят оказались крупнее нашего учителя. Мы стояли перед ним — высокие, неуклюжие с ввалившимися животами, понурыми головами и сутулые.

— Бог ты мой, — сказал Вагнер, наш учитель физкультуры.

— Бог ты мой, — сказал Вагнер, наш учитель физкультуры. — А ну, грудь вперед, плечи назад, встать прямо!

Никто не пошевелился. Мы были такими, какими были, и не хотели меняться. Нас называли детьми Депрессии. На наших столах не бывало приличной пищи, но мы вымахали в настоящих верзил и силачей. Я думаю, многие из нас не были избалованы любовью в своих семьях, но мы привыкли и не нуждались в доброте и заботе со стороны. Мы не питали уважения к старшим. Мы были чудаковатые, но люди не смеялись над нами и были заботливы. Наверное, мы выросли слишком быстро, оставаясь в сущности детьми. Мы были словно плюшевые тигры.

У Сэма Фельдмана, еврея, уже росла черная борода, и ему приходилось бриться каждое утро. К полудню подбородок Сэма уже вновь был черный. Черные волосы густо покрывали его грудь, а из-под заросших подмышек разило потом. Еще один наш приятель выглядел как Джек Демпси. Следующий, Питер Мангейлор, имел член длиной в 10 дюймов, в лежачем состоянии. А когда мы были в душе после физкультуры, выяснилось, что у меня самые здоровенные яйца.

— Эй! Посмотрите на его яйца! Видали такие?

— Ни хрена себе! Залупы почти не видно, одни яйца!

— Вот это мудя!

Я не знаю, что это такое произошло с нами, но мы были особенные. Мы сами чувствовали разницу. Это проявлялось во всем: как мы двигались, как разговаривали. Мы не болтали много, мы просто принимали все, как само собой разумеющееся, и это всех раздражало.

После уроков наша команда часто играла в футбол с командами из восьмого и девятого класса. Здесь проблем не было. Мы били их в пух и прах, мы забивали красивые голы и выигрывали в сухую почти без напряжения. Большинство команд играют в пас, но тактика нашей команды — сквозные проходы. Мы ставили блоки и просто сбивали противника с ног, давая возможность нашему нападающему продвигаться к голевой линии. По правде говоря, блоки — это был способ проявления нашей агрессивности, а нападающий нас мало интересовал. Наши противники были просто счастливы, когда мы переходили на игру в пас.

Девчонки оставались после занятий, чтобы посмотреть на нас. Некоторые из них уже гуляли с парнями из старшей средней школы. С салагами из нашей школы они путаться не желали, но всегда оставались посмотреть на нас — семиклассников. Мы были знамениты. Девчонки наблюдали за нами и дивились. Я не был в команде, но я всегда стоял на поле за игровой чертой и украдкой курил, представляя себя тренером. Всем нам уже хотелось ебаться, когда мы смотрели на девчонок. Но большинство из нас попробовали только мастурбировать.

Мастурбация. Я отлично помню, как приобщился к ней. Однажды утром Эдди поскребся в окно моей комнаты.

— Ты чего? — спросил я.

Он показал мне пробирку — на дне виднелась какая-то белая сопля.

— А что это?

— Сперма, — зашептал Эдди. — Это моя сперма.

— Да?

— Да, это очень просто. Нужно просто подрочить. Плюнь себе на ладошку, возьми хуй и начни тереть его, будет кайфово, и потом из залупы выскочит белая жидкость — это и есть сперма.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88