Мы уже далеко отошли от берега, видна была лишь его тонкая полоска. И хотя это была чужая и враждебная нам земля, мы то и дело оглядывались на нее, словно ища защиты. Странен все-таки человек! Еще вчера там, на этой земле, нас повсюду подстерегала смертельная опасность и мы не чуяли, как оттуда выбраться, но вот выбравшись, сразу же с тоской оглядываемся назад!
— Что-то здесь подозрительно тихо! — обернулся ко мне через пару часов нашего океанского перехода Вышата. — Опять небось подлюга замышляет какую-нибудь пакость!
— Согласен! — кивнул я ему. — Коуш не может нас не видеть и не следить за нами! Из этого следует одно из двух. Первое — он настолько угнетен поражениями, что уже не может что-либо сделать. Второе, что гораздо более вероятно, — он просто выжидает, чтобы нанести свой последний удар наверняка!
— Да пусть бы уж и наносил поскорее, а то думай тут всякое! — в нетерпении подал голос Вакула.
— На то и расчет, по психике ударяет, да и от берега подальше заманивает!
— Не знаю я, Посланник, никакого психика, но пусть только попробует меня ударить, я уж в долгу не останусь! — сказал Вакула.
Мы уходили все дальше и дальше от земной тверди. Четыре человека, заброшенные судьбой и долгом на самый край мироздания.
Так мы прошли большую половину расстояния до острова. Буян уже был виден во всем своем мрачном великолепии. Огненные волны с силой били в его черные скалы, рассыпаясь в искры-брызги. Над самим островом висела огромная черная туча, которая то и дело метала беззвучные молнии. Стоящий над обрывом замок Коуша являл собой зубчатую башню. Не знаю почему, но мне внезапно вспомнился столь любимый мной Гумилев:
Мой замок стоит на утесе крутом
В далеких, туманных горах,
Его я воздвигнул во мраке ночном,
С проклятьем на бледных устах…
Напрягая глаза, теперь можно было даже разглядеть, что в башенных окнах замка светится огонь. Знать бы, кто и что там сейчас замышляет!
И вдруг каким-то шестым чувством я понял, что сейчас все и начнется.
— Внимание! — выкрикнул я своим соратникам. — Приготовиться к бою!
Те недоуменно посмотрели на меня, затем оглянулись по сторонам и, хотя нигде ничего опасного не увидели, все же быстро изготовились к отражению атаки.
Удар обрушился внезапно одновременно с воздуха и из-под моста. Сверху прямо из ниоткуда на нас буквально упал сонм каких-то невероятных тварей с перепончатыми крыльями. Вместо голов эти уроды имели когтистую лапу, сжимавшую меч. Словно «мессершмитты», с диким воем они пошли на нас в крутом пике.
— Птенцы Коуша! — взвизгнула наша старуха и в одно мгновение спряталась с головой в мешке.
— Ни хрена себе птенцы! — загоготал Вакула, встречая своей дубиной самого первого и резвого. — Это ж целые петухи! Эх, понеслась звезда по кочкам!
Одновременно с «птенцами» из-под опор моста на нас поползли до тошноты мерзкие осьминоги с многочисленными лапами-присосками. Длинные щупальца, извиваясь, летели в нас, как брошенные лассо, грозя схватить, обвить и задушить в своих кошмарных объятиях.
Длинные щупальца, извиваясь, летели в нас, как брошенные лассо, грозя схватить, обвить и задушить в своих кошмарных объятиях.
Сгрудившись как можно теснее, мы приняли бой. Надо было драться, и драться отчаянно!
Для того чтобы наиболее эффективно отбиваться от «верхних» и «нижних», мы быстро разделились: Вакула с Вышатой сосредоточили свое внимание на «птенцах», мы же с Всегдром занялись «осьминогами», которых вернее было бы именовать стоногими!
Проклятые слизняки оказались более чем серьезным противником и при своей на первый взгляд неповоротливости и медлительности на самом деле были подвижны и стремительны. Их щупальца в какие-то мгновения обвивали нас с ног до головы, и нам стоило немалого труда перерубать их мечами, к тому же мы должны были прикрывать от слизняков Вышату с Вакулой, которые, в свою очередь, берегли наши головы от истошно визжащих «пикировщиков».
Было тяжко. Проникая под кольчугу, тончайшие присоски вызывали страшную боль. Отдирать их приходилось вместе с кожей и мясом. Спасение было лишь в бешеной рубке треклятых щупалец. Смотреть, как дерутся наши товарищи, у меня времени не было, однако, судя по тому, как, кувыркаясь, падала в море то одна, то другая тварь, дела у них шли неплохо.
Постепенно лес щупалец начал понемногу ослабевать. Мы брали верх, и пока без всяких потерь. Вот, похоже, партия врагов иссечена сверкающими клинками. Оставшиеся в живых спрятались под мостом, словно их и не было вовсе. Покончив с «осьминогами», мы сосредоточили свое внимание на «птенцах». Те, сообразив, что фортуна повернулась к ним спиной, сразу же утратили былую наглость и, отлетев на безопасное расстояние, собрались в круг и принялись выжидать подходящего момента для новой атаки. Лишь некоторые, наиболее дерзкие и злобные, время от времени вдруг ни с того ни с сего внезапно бросались на нас в крутом пике, но почти всегда были беспощадно поражаемы стрелой Вышаты или дубиной Вакулы. Нам с Всегдром работы почти не находилось. Итак, мы, кажется, выиграли еще один бой, бой на Калином мосту. Но была ли то последняя схватка, ведь до острова все еще так далеко?