— Жаль, очень жаль! — недовольно буркнул Вышата, отъезжая от меня.
Разумеется, опытный воевода был в своем недовольстве совершенно прав. Мое появление несомненно придало бы бодрости воинам, но что не сделано, то не сделано, сейчас меня волновали иные проблемы.
Я поглядел в небо. Солнце светило уже вовсю, но до зенита было еще далеко. Интересно, все ли боги сейчас наблюдают за начинающимся сражением на земле? Будут ли они на сей раз вмешиваться в его ход или предоставят самим людям выяснить отношения между собой?
Когда первое впечатление от грозного вида сверкающей фаланги сгладились, я смог оценить ее более критически, а оценив, несколько успокоился. Налицо был весьма серьезный недостаток греческого построения. Нет, это вовсе не было просчетом наших противников, ведь должно пройти еще немало веков, прежде чем фивиец Эпоминонд додумается до гениального открытия: войско вовсе не следует располагать равномерно по всему фронту, наоборот, в каком-то месте оно должно иметь ударный кулак. Грозная на первый взгляд фаланга была лишена этого тактического преимущества. Очевидным было и то, что фаланга слишком медлительна и неуклюжа, хотя сила ее лобового удара весьма велика. В этом отношении она являлась как бы антиподом подвижной коннице хунну. Прикрывавшая фланги фаланги конница также не произвела на меня особого впечатления. Бросалось в глаза, что греки сидят на лошадях значительно хуже, чем наши воины. У них не было даже попон, вынужденные тратить силы, чтобы удержаться на голой лошадиной спине, они теряли силу удара. Связанная защитой флангов фаланги конница была обречена медленно передвигаться вместе с ней. Ни о каком стремительном маневре не могло быть и речи. В тылу фаланги я не обнаружил сколько-нибудь солидного резерва. Пара сотен шедших за главными силами людей с повозками скорее являлись обозом, чем боевым отрядом.
Пара сотен шедших за главными силами людей с повозками скорее являлись обозом, чем боевым отрядом.
Построение противника подсказало мне и последовательность наших действий. Первым делом я отдал команду, чтобы Большой полк начал понемногу отходить назад, не вступая в лобовое столкновение. Полки Левой и Правой руки должны были несколько податься вперед, чтобы в конце концов фаланга оказалась в тактическом мешке. Этим полкам было велено смело вступать в бой с конницей противника, чтобы отсечь ее от флангов фаланги. Увы, греки не знали еще не только Эпоминонда, но и Ганнибала с его знаменитыми Каннами! Я же некогда изучал обоих, а потому грех было не воспользоваться своими знаниями.
Далее события разворачивались следующим образом: наш центр, подпустив на пару сотен метров фалангу, начал медленно откатываться назад. Одновременно запели роговые рожки и вперед, взметая пыль из-под копыт, устремились оба конных фланговых полка. Даже издали был хорошо слышен их боевой клич «вар-вар-вар!».
— Хорошо пошли! — кивнул мне Вышата.
— Одно слово, кавалергарды! — вырвалось невольно у меня.
Вышата, как всегда бывало в случаях, когда он меня не понимал, покосился в мою сторону:
— Кто это такие твои кавалергарды?
— Так греки зовут лучших из лучших своих наездников! — не придумав другого, соврал я.
— Еще чего! — передернул плечами воевода. — Куда этим пакостным кавалергардам до наших витязей! Ты только глянь, как они идут!
Лава нашей конницы стремительно захлестывала фланги противника. Но на греков, казалось, это особого впечатления не произвело. Собственная конница, судя по всему, имела для них второстепенное значение. Главной же ударной силой была фаланга, и сейчас она неотвратимо наступала на нас, а потому гоплиты, ободренные первым успехом, прибавили шагу. Еще несколько минут, и в боевое соприкосновение с греческой конницей вступили полки Левой и Правой руки. Конный бой стремителен и жесток. Каюсь, я рассчитывал, что наши опытные всадники быстро сомнут противника. Но этого не произошло. Греки, хотя и не без труда, но все же смогли отбить несколько атак, а на правом фланге даже попытались контратаковать. Ситуация начинала складываться не в нашу пользу. Фаланга все так же неумолимо накатывалась, а мы все еще не могли обнажить ее фланги.
— Полкам Левой и Правой руки атаковать всеми силами! — велел я гонцам.
Те понеслись в обе стороны. Наша конница вновь пошла в атаку. На этот раз грекам пришлось труднее. Оба полка довольно глубоко врубились в их боевые порядки. К чести греков, они, несмотря на всю тяжесть своего положения, и не помышляли о бегстве, предпочитая смерть позору. И все же на флангах мы постепенно брали верх. Слева дела шли более энергично. В центре же все оставалось по-прежнему: греки наступали, а мы, тревожа их, отходили.
— Где Вакула? — обернулся я к окружавшим меня воинам.
— Я здесь! — немедленно подъехал он ко мне.
— Видишь, слева, кажется, начал обозначаться успех! — показал я ему. — Теперь его надо как можно скорее развить! Бери Запасной полк и поддержи полк Левой руки! Сбейте греческую конницу и поворачивайте вправо в тыл фаланге. Атакуйте ее со спины!
— Понятно! — кивнул мне наш богатырь и поскакал к стоявшему в некотором отдалении Запасному полку.