В этот момент сверху раздался мощный бас Зевса:
— Твоего дружка Геракла уже нет на Олимпе! Еще вчера я отослал его почистить Авгиевы конюшни! Это достойное наказание тому, кто проиграл поединок с равным себе, а затем без моего ведома привел его в мой дом!
Итак, я лишился своего верного побратима и остался теперь совсем один против сонма явно не симпатизирующих мне олимпийцев. В душе я, правда, все же немного надеялся на помощь Аполлона. Но по-настоящему рассчитывать и надеяться надо было только на себя. «Ну что, морская гвардия! — сказал я сам себе. — Вперед! Где наша не пропадала!»
— Я подумал, как мне быть с тобой, и решил, прежде чем вести с тобой переговоры, посмотреть, насколько ты силен и храбр! — начал свою речь Зевс.
Я ответил так:
— Я уничтожил твою фалангу. Я победил в поединке Геракла! Неужели этого мало, чтобы удостовериться в том, что я истинный Посланник? Если и этого мало, то взгляни на мой знак и на мой Меч!
Не давая опомниться своему собеседнику, я разорвал ворот своей рубахи и вновь продемонстрировал свой посланнический знак. Одновременно я выхватил из ножен свой Меч, и верный Кладенец осыпал искрами мраморный пол.
— Все ясно, и я тебе, в общем-то, верю! — уже куда более миролюбиво произнес Зевс. — Но ситуация такова, что Олимп ныне в большой опасности и мы нуждаемся в героях!
— Но ведь боги куда сильнее героев? — не понял я логики громовержца.
— Неужели северный герой столь труслив, что не может лишний раз продемонстрировать нам свою храбрость? — съязвил негодяй Арес.
Я смерил его взглядом.
— Не буди лиха, пока оно тихо! — ответил я ему, чем поверг бога агрессии в немалое изумление.
— Итак, ты хочешь, чтобы мы исполнили твои требования о разделе божественных сфер и заключили вечный мир на небесах! — начал говорить о деле громовержец.
— Да! — отвечал я ему. — С этим я к вам и пришел!
— Хорошо! — кивнул мне Зевс. — Я не столь уж кровожаден, как обо мне говорят недруги, и готов принять от тебя ветвь мира, но при условии, что ты свершишь подвиг и избавишь нас от наших врагов. Готов ли ты к этому?
Я мельком бросил взгляд на Аполлона. Тот едва заметно кивнул.
— Согласен! — махнул я рукой. — Скажи, что я должен делать?
— Ты должен победить Тифона с Ехидной, а потом принести мне голову Медузы!
Тифон и Ехидна почему-то никаких эмоций у меня не вызвали.
Может, потому, что я ничего о них раньше не слышал. Но Медуза? Медуза… Медуза… Я что-то смутно помнил о том, как кто-то из древних героев тащил ее за волосы. Кажется, это был Персей!
— А разве Персей еще не принес ее вам? — ничего лучшего не нашелся я спросить у Зевса.
Лицо громовержца мгновенно исказила гримаса гнева. Где-то вдалеке тут же прогрохотал гром, в небе сверкнул нервный росчерк молнии. Какое-то неясное движение произошло среди толпящихся богов. И тогда я услышал злобный хохот богини Геры. Почему и с какой радости вдруг начала хохотать супруга Зевса, я так и не понял, но верховный олимпиец топнул на не в меру развеселившуюся жену ногой, и та смолкла.
— Про Персея забудь и делай свое дело! — сказал мне Зевс, в голосе его я уловил неприкрытую неприязнь.
— Борьба с Медузой — дело весьма опасное и трудное! — сказал я.
— Не больше, чем с Тифоном! — покачала головой Афина и с сочувствием посмотрела на меня.
— Уж не испугался ли ты трудностей и опасностей? — ухмыльнулся Зевс.
— Нет! — в тон ответил я ему. — Но если я исполню твою волю, то и ты исполни мою!
— Это что же еще за воля у тебя такая? — пробасил сверху Зевс.
— Все очень просто! — развел я руками. — Я привожу в чувство Тифона с Ехидной, приношу тебе желанную голову, а ты клянешься мне перед всеми сейчас в том, что как только я вернусь, немедленно заключаешь вечный мир с северными богами!
— Не слишком ли много ты берешь на себя? — проворчал громовержец.
— Как раз столько, сколько и должен брать на себя Посланник Неба и бог Священного Меча!
— Хорошо! — кивнул после затянувшегося раздумья Зевс.
— Поклянись! — потребовал я.
По залу пронесся гул негодования. Мое обращение с верховным олимпийцем вызвало всеобщее осуждение. Но я уже закусил удила и на ропот собравшихся богов мне было теперь наплевать. Зевс, по-моему, был весьма обескуражен столь беспардонной манерой поведения. Подозвав к себе Посейдона и Аида, он о чем-то долго с ними шептался, а затем, вяло махнув рукой, сказал:
— Клянусь в верности своему слову всею данной мне властью и могуществом! Тем более что избавив богов всей земли от Тифона, ты истребишь источник всех смут и злодеяний!
— Пусть Небо будет свидетелем твоей клятвы! — кивнул я.
— Надеюсь, теперь ты доволен? — зло вопросил громовержец.
— Еще не совсем! — нагло заявил я в ответ. — Мне бы хотелось, чтобы никто из подчиненных тебе богов и смертных не противодействовал мне в моем деле!
Снова последовало долгое совещание громовержца с богами, из чего я сделал вывод, что таковой вариант борьбы со мной, видимо, на самом деле предусматривался.
— Пусть будет по-твоему! — опять махнул мне своею дланью верховный олимпиец, нашептавшись со своими родственниками.
— Пусть Небо будет свидетелем и этому! — невозмутимо провозгласил я.