Вредно для несовершеннолетних

Любопытно: хотя большинство таких курсов «не замечают» вожделение или удовольствие как причину занятия сексом и хотя физические признаки сексуального вожделения редко называются, все курсы снабжают учащихся набором «умений отказывать» и «тактик проволочки», предназначенных для того, чтобы сражаться с этим позывом, вкупе с обильным урочным временем на репетирование их в структурированных ролевых играх. (Эти тактики не внушают большой уверенности сему скептическому наблюдателю. «Уменьшение риска» от ETR, например, предлагает жевать пастилку от кашля, чтобы предотвратить глубокий поцелуй, а чтобы охладить «разгоряченный момент», подпрыгнуть и воскликнуть: «Ух ты, смотри, который час!») Вожделение, в тех случаях, когда признается, является (чаще, чем нет) вожделением чьим-то или вожделением толпы, которая ищет не секса, а конформности. «Давление сверстников» неизменно называется в числе главных причин занятия сексом. Что касается гендера, программы только-воздержания продолжают демонстрировать то, что Мишель Файн описала десятилетие назад: сверстник, оказывающий давление, — мужского пола; отказчица-волокитчица — женского. Некоторые мейнстримные издатели в 1990-х годах озаботились тем, чтобы избавиться от этого проявления предрассудков. «Уменьшение риска», например, использует принципиально новый подход: одна из его вымышленных пар носит имена «Ли и Ли», которые не проявляют никаких очевидных признаков принадлежности к тому или иному полу и «посягают» друг на друга по очереди (отражают «посягательства» тоже по очереди). В «Ли и Ли» идеология целомудрия побила козырем борьбу за освобождение женщин. От мальчиков теперь ожидают столь же мало вожделения, как от девочек. «The сексуальный акт» [Примечание переводчика: определенный артикль «the» в данном контексте (в оригинале — «The Sex Act») обозначает безальтернативность, «тот самый» акт, подразумевая, что других не бывает; «A sex act» на его месте обозначало бы «один из». На русский эту тонкость английского языка передать трудно, в данном случае практически невозможно без специальных объяснений.] Если фокус образования, основанного на воздержании, — риски беременности и болезней, то вполне естественно, что сексуальное поведение, о котором говорят учащимся, — то, которое несет в себе наибольший риск: половое сношение, которое, если не оговаривается иное, обозначает пенильно-вагинальное сношение. Многие из только-воздержателей прилежно стараются иного не оговаривать. В конце 1990-х годов я присутствовала на заседаниях комитета нью-йоркского городского Совета по образованию, который мэр-республиканец Рудольф Джулиани «упаковал» консерваторами и поручил ему пересмотреть программу секспросвета, написанную предыдущей администрацией, состоявшей из демократов. Значительная часть одного из заседаний была посвящена удалению слов «вагинальное», «анальное» и «оральное» из всех мест в тексте, где они служили определениями к слову «сношение». Один из членов Совета, который представился [мне] как отец, сказал: «Не нужно давать детям больше идей, чем они уже имеют». Для педагогов с консервативной повесткой дня преподавание того, что секс означает гетеросексуальное половое сношение, — часть сути сексуального образования. Для гетеросексуальных неженатых и незамужних мальчиков и девочек, утверждают они, всё, что выходит за пределы держания за руки, коварно и греховно; гомосексуальность даже не рассматривается. (Даже для женатых и замужних людей секс за пределами полового сношения может быть сомнителен. В своем мегабестселлере «Акт брака» христианско-фундаменталистские брачные консультанты Тим и Беверли Лаэ предостерегают, что вибратор «создает эротическое ощущение, с которым не может сравниться ни один человек на земле», что подвергает приучившуюся к нему женщину риску того, что «одна из главных ее мотиваций к браку … [окажется] уничтоженной». Также они предупреждают, что еще не все до конца ясно с потенциальными опасностями орального секса.) Для сторонников всеобъемлющего сексуального образования, как мы видели в предыдущей главе, цензура обсуждений в классе не является умышленной в этом смысле. Для некоторых педагогов она представляет собой вынужденную капитуляцию перед лицом давления со стороны оппозиции (изгнание главного врача страны Джойслин Элдерс за высказанную мысль, что мастурбацию можно было бы обсуждать на школьных занятиях, служит своего рода назидательной притчей). Для других сужающийся репертуар тем, которые они готовы обсуждать, сигнализирует постепенное, не вполне осознаваемое впитывание ценностей, стоящих за этим консервативным давлением. В любом случае, тем не менее, воздержатели-плюс не сдались до конца. Он не разжигают страх перед любым сексом и не пытаются убедить ребят, что секс является привилегией супружеских пар, как совместная налоговая декларация или предобеденный мартини. В программах воздержания-плюс воздержание означает воздержание от рискованного поведения, то есть от полового сношения. Но при всем при этом воздержатели-плюс уделяют не много времени, если вообще уделяют, обсуждению более продвинутых аспектов физической близости (скажем, взаимной мастурбации), потому что, по иронии судьбы, честный разговор о мастурбации может навлечь на учителя больше неприятностей, чем разговор о вещах, находящихся в списках того, чего следует избегать, публикуемых журналом Good Housekeeping («Хорошее домоводство»; издается также на русском языке под названием «Домашний очаг» — прим. перев.), хотя первое гораздо менее способно создать серьезные проблемы для тех, кто его практикует. Вывод из этого для учащихся напрашивается сам собой: взаимная мастурбация столь же непозволительна, как половое сношение. На протяжении 1980-х и 1990-х годов программы всеобъемлющего сексуального образования приводили списки того, что секс-терапевты называют «внешним сношением» (outercourse — это слово в английском языке образовано от intercourse — «сношение» — путем замены inter на outer — «внешний»; кроме того, в американском произношении inter звучит неотличимо от inner — «внутренний» — прим. перев.), но большинство таких списков были туманными, скучными и короткими. Один из них предлагал учащимся лишь чтобы они «исследовали широкий диапазон способов выразить любовь и сексуальные чувства», без того чтобы «идти до конца». Часто назывались романтические практики, как например писание любовных писем. Но более явные эротические занятия, даже «бесконтактные» вроде «грязных разговоров» по телефону или мастурбации в присутствии партнера, не назывались.