Вредно для несовершеннолетних

Не рассовывайте людей по «клеткам»: логическая ошибка «групп риска» Идентичности множественны. Их грани иногда гармонируют; в других случаях они диссонируют. В профилактике СПИДа главная задача и трудность — находить людей там, где они себя аффилируют, и обращаться к их чувству принадлежности, с тем чтобы внушать им и подкреплять ценности и привычки безопасного секса. Но конструирование категорий также может таить в себе опасности. На самом деле, ошибкой (некоторые говорят «фатальной ошибкой») профилактики СПИДа на протяжении последних двух десятилетий была ее стратегия навешивания ярлыков на группы людей — не как на потенциально мощных союзников в борьбе против болезни, но как на скопления взаимно антагонистических вирусоносных «распространителей вреда», или «групп риска». Первое десятилетие просвещения в вопросах СПИДа в общественном здравоохранении говорило нам, что в мире СПИДа есть два вида людей. «Высокорисковые группы» включали в себя гомосексуальных мужчин, иммигрантов с Гаити и лиц, внутривенно употребляющих наркотики, а также их половых партнеров и детей. Этих людей называли жертвами СПИДа, но на самом деле думали о них как о тех, кто делает жертвами СПИДа других. В «низкорисковых и безрисковых группах» были пригородные подростки, гетеросексуалы, белые яппи — как выразилась Пэттон, те, кто удовлетворял критериям «настоящих граждан». Профилактика для «низкорисковых» людей означала избегание «ядовитых» популяций, во-первых, тем, чтобы держаться подальше от тех, кто подозрительно выглядит, и, во-вторых, тем, чтобы практиковать «отбор партнеров»: допрашивание потенциальных партнеров на предмет их возможного вхождения или взаимодействия с «высокорисковыми» людьми и отбрасывание тех, кто может быть «небезопасными» любовниками. Подросткам не требовалось проводить этот «дискреционный процесс». Их инструктировали говорить «нет» всем без исключения. Понятие о группе риска не помогло ни одной из этих предполагаемых групп. Людей, предположительно находящихся внутри нее, либо клеймили (и пренебрегали ими при разработке политик) за их якобы саморазрушительный образ жизни, либо игнорировали. Некоторые из «списываемых» в этот статус использовали это как мощный политический мотиватор: «ACT-UP» возникло из ярости гомосексуальных мужчин от того, что их исключали из числа законных получателей ресурсов здравоохранения. На других, тем не менее, клеймо «рискованного» лишь навело фатализм. Идея, что ты, вероятно, умрешь просто в силу того, что ты — определенный вид человека, не концентрирует ум замечательным образом на стратегиях спасения жизни. А для уже пострадавших людей это новое очернение лишь усугубило безысходность. «Индивидуумы, подвергавшиеся высокому риску», как например дети и подростки, подвергавшиеся дурному обращению, жившие на улицах, занимавшиеся проституцией, «часто видят себя как подверженных риску заражения ВИЧ», — говорит Гэри Ремафеди, директор проекта «Молодежь и СПИД» Университета Миннесоты. «Или они говорят: «Я гей. Это неизбежно, что я умру. Ну и что?»» Как говорит Джефри Эскофье, нью-йоркский деятель общественного образования, социолог и активист борьбы против СПИДа, исследования показывают, что гомосексуальные мужчины, которые узнают, что весь ассоциируемый с геями секс, включая фелляцию, равно фатален, начинают верить, что они обречены, в результате чего больше занимаются самыми рискованными из всех практик. В одном сан-францисском исследовании мужчин в возрасте от семнадцати до девятнадцати лет, занимающихся сексом с мужчинами, 28 процентов сообщили о себе, что недавно занимались незащищенным анальным сексом — поведением, несущим в себе наивысший риск передачи ВИЧ; в исследовании молодых гомосексуальных цветных мужчин, проводившемся в шести городах, почти половина поступали так в предшествующие шесть месяцев. Для людей как «внутри», так и «вне», однако, теория групп риска имела глубокий изъян: не существует такой вещи, как дискретная социально-сексуальная популяция. Ни одна группа не является островом; весь риск разделяется с потенциально неограниченной вселенной партнеров. Хотя в Америке большинство людей движутся по социальным колеям, отдельно от других рас и классов, даже самые «островные», осторожные люди не всегда остаются в этих колеях. Потребители наркотиков не кучкуются исключительно в притонах; они также часто посещают и модные ночные клубы. А мужчина, занимающийся незащищенным сексом с ВИЧ-положительным подростком-проституткой в городском парке, на следующий день может иметь секс с парнем, с которым он познакомился в местном баре, а тот, в свою очередь, будет заниматься сексом со своей женой — представительницей среднего класса — в пригороде. Один из способов обойти опасности постулата о группах риска, в то же время сохраняя реализм в отношении того факта, что он вдолблен всем в голову, — использовать его для привлечения внимания людей, а затем перенаправить их мышление. Вместо того чтобы выбирать или отвергать определенных людей или «виды» людей, можно отвергать конкретные виды поведения. Как было написано на информационном плакате, вывешенном вместе с парой десятков других на стене «Района 202»: «Быть юным и гомосексуальным НЕ обязано означать быть подверженным риску ВИЧ и СПИДа. … Но вести себя небезопасно — означает». Взяв зерно истины из идеи «групп риска» — что представители определенных социальных или сексуальных групп могут чаще проявлять виды поведения, способные передавать ВИЧ — и умерив его пониманием текучести общин и разнообразия индивидуумов внутри них, специалисты по профилактике СПИДа в последнее время выработали понятие «целевых популяций». Они составляются из людей, не «по природе» предрасположенных к риску, а из живущих в ситуациях высокого риска: например, в районе или в социальном окружении, большое число представителей которого заражены ВИЧ. Важнее всего, что специалисты идентифицируют эти популяции по сексуальному поведению: не по тому, как они одеваются, где выпивают или как себя называют, а по тому, какие акты они совершают. «МСМ», например, — это в данной сфере условное сокращение для «мужчин, занимающихся сексом с мужчинами» — категории, которая охватывает как мужа и отца-пуэрториканца, живущего в Верхнем Манхэттене, но время от времени посещающего бар в Бронксе и занимающегося сексом с мужчиной, так и белого подростка англосаксонского происхождения, красящего волосы в зеленый цвет и марширующего на Гей-параде улицы Кастро в балетной пачке и козлиной бородке.