Вредно для несовершеннолетних

Однако если мы сравним сексуальную активность подростков 90-х с активностью их родителей в 70-х и их бабушек и дедушек в 50-х, мы не увидим бешеного роста. В середине века 40 процентов подростков сообщали о себе, что имели добрачный секс, из девушек — 25 процентов. В 70-х годах эти цифры значительно выросли. Но, как отмечают Барбара Эренрайх, Глория Джейкобс и Дирдри Инглиш, «сексуальная революция» была революцией на самом деле только для женщин, которые почувствовали, что могут вести себя так, как мужчины вели себя всегда; мужское сексуальное поведение изменилось не очень сильно. К 1984 году доля сексуально активных среди девушек в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет достигла почти половины. С тех пор рост подростковой сексуальной активности происходил не так быстро, а в последние годы она даже несколько упала. В 1990 году из девушек в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет сексуально активны были 55 процентов. К 1995 году этот процент вернулся на отметку 50. Сегодня он остается на уровне 50 процентов — в точности там, где он был в 1984 году. Что касается младших подростков, то в середине 50-х годов лишь три из ста девочек теряли девственность до своего пятнадцатилетия; в середине 70-х — одна из десяти; сегодня — две из десяти. Еще один фактор: в 50-х годах очень многие подростки занимались сексом, который не считался проблемой, поскольку не был добрачным: в то десятилетие США занимали первое место среди стран Запада по доле населения, вступающего в брак в подростковом возрасте. Кроме того, количество «сексуально активных», то есть имевших хотя бы одно половое сношение, подростков ничего не говорит ни о качестве, ни о количестве самой этой активности, которое у многих их них весьма скромное. В одном типичном исследовании сексуально активных юношей в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет 90-х годов более половины признались, что за последний год «делали это» менее десяти раз, а 10 процентов — что «сексом», что бы они ни подразумевали под этим словом, не занимались ни разу. Как сказал мне один исследователь-эпидемиолог, «большинство сексуально активных подростков не очень сексуально активны». Несмотря на эти совсем не сенсационные факты, в СМИ почти каждое сообщение на тему подростковой сексуальности подается со всеми «приправами» сенсационности: шоком по поводу сообщаемых фактов и укоризненным испугом по поводу того, что читатели этих фактов не знают. «Все, что ваши дети уже знают о сексе* (*спорим, вы боитесь спросить)», — содрогалась обложка журнала «Тайм» в середине 90-х годов. «Десятки интервью с учениками средних классов приоткрывают шокирующий мир, с которым родители предпочли бы не сталкиваться», — обещала рекламная аннотация на обложке журнала «Ток», под которой скрывался материал Люсинды Фрэнкс о сексе и наркотиках в жизни небольшой группы нью-йоркских школьников из привилегированных семей. Статья, автор которой умудрилась в двух абзацах и посокрушаться о том, что детки слишком малы, чтобы справляться с эмоциональными сложностями сексуальных отношений, и посетовать на то, что они вступают в них без должной эмоциональной вовлеченности, носила типично гиперболический заголовок: «Сексуальная жизнь ваших детей». Почти в каждой статье и передаче приглашенные эксперты расписывают причины, почему подростки занимаются сексом, и все эти причины исключительно плохие: на них давят сверстники, или ими манипулируют педофилы; они слишком много пьют или употребляют слишком много наркотиков; слушают рэп или скачивают порнографию; слишком загружены, или у них слишком легкая жизнь; ими злоупотребляют, или они сами любят злоупотреблять; чувствуют себя бессмертными или стремятся поскорее умереть; богаты и испорчены или бедны и деморализованы; их воспитывают в излишней строгости или в чрезмерной вседозволенности; они невежественны или слишком много знают. На самом деле все эти глубокомысленные рассуждения спецов — большей частью чистые догадки. Демографы прогнали через свои компьютеры десятки социологических и биологических факторов развития, тысячи раз: расу и этническое происхождение, проживание в городе или деревне, структуру семьи и эмоциональную близость к матери, употребление наркотиков, успеваемость в школе и гражданство — в сочетании с «исходами»: такими, как возраст начала и частота половых сношений, виды контрацептивов и частота их применения, частота абортов и живых рождений, разница в возрасте между партнерами, количество партнеров и, в последнее время и пока еще редко, доля анального и орального секса в половых контактах. И все эти исследования покрывают лишь маленький кусочек территории сексуального опыта. Консервативные законодатели практически прекратили государственное финансирование исследований сексуального поведения взрослых, их мотивов, их чувств. Что же касается исследований несовершеннолетних — соответствующие опросы, по сути, поставлены вне закона. Что дети и подростки чувствуют по поводу секса? Что они на самом деле делают? Очень немногие исследователи задают эти вопросы, и вряд ли в обозримом будущем их число заметно возрастет. Испытывая брезгливость — или попросту находясь в неведении — относительно фактов, родители с готовностью принимают худшие догадки экспертов о сексуальных мотивах своих детей. Они как будто не в состоянии вообразить себе, что их детей в сексе привлекает ровно то же самое, что и их самих: им нравится человек, с которым они им занимаются, или они его любят. Секс дает им чувство красоты, ощущение того, что их ценят, счастья или силы. Да просто удовольствие.