Тринадцатая сказка

Дверь кладовки не открылась. Ее врезной замок на нашей памяти ни разу не использовался по назначению, но теперь это произошло, на что указывал и запах свежей смазки.

Эммелина в своей обычной манере — безучастно и терпеливо — ждала, когда дверь откроется, уверенная, что через минуту-другую мы получим свой хлеб с маслом и джемом.

Паниковать было еще рано. Ключ от двери наверняка находился в кармане фартука Миссиз. Она всегда держала там большую связку ключей — заржавленных, давно не бывших в употреблении ключей от всех замков в доме.

Однако заветный карман оказался пустым.

Эммелина начала нервничать из-за непредвиденной задержки.

Новая гувернантка бросила нам вызов. Но таким манером ей было нас не одолеть. На худой конец мы всегда могли поживиться чем-нибудь в домах окрестных жителей.

Дверь черного хода не поддалась толчкам и рывкам. Она была заперта с той стороны на висячий замок.

Разбитое окно в гостиной теперь было заколочено досками, а окна столовой закрыты ставнями. Оставался только один шанс. Мы направились к главному входу. Эммелина недоуменно плелась позади. Она проголодалась. К чему вся эта возня с дверьми и окнами? Когда она сможет наконец поесть? Лунного света, проникавшего в холл через витраж, оказалось достаточно, чтобы разглядеть смазанные маслом тяжелые засовы, задвинутые в верхней части дверных створок, на недоступной для нас высоте.

Мы лишились свободы.

Эммелина подала голос.

— Ням-ням, — сказала она.

Это означало, что она голодна. А когда Эммелина была голодна, ее срочно требовалось накормить. Все проще простого. Мы попали в беду. Прошло еще какое-то время, прежде чем умишко Эммелины осознал: ее желудок не получит пищи, в которой он сейчас настоятельно нуждался. Когда осознание пришло, она широко разинула рот и завопила.

Ее вопль вознесся по каменной лестнице, свернул налево по коридору, преодолел еще один лестничный марш и через щель под дверью проник в спальню новой гувернантки.

Вскоре послышался еще один звук. Не шарканье старческих ног Миссиз, но быстрые и четкие, как стук метронома, шаги Эстер Барроу. Частое, но отнюдь не торопливое «клик-клик-клик». Вниз по лестнице, потом по коридору к галерее…

Укрыться в складках портьеры было делом одной секунды, а еще через несколько мгновений Эстер вышла из коридора на галерею.

Только что пробило полночь. Она остановилась наверху лестницы — маленькая плотная фигура, не толстая и не тонкая, крепко стоящая на ногах, совершенно невозмутимая. В туго перепоясанном голубом халате, с безукоризненной прической — создавалось впечатление, что она не ложилась вовсе, а коротала ночь, сидя в кресле. Ее тонкие волосы плотно прилегали к черепу, а в чертах лица с коротким широким носом не было и намека на аристократичность. Она была невзрачной, чтоб не сказать дурнушкой, но эта невзрачность в варианте Эстер выглядела совсем не так, как у любой другой женщины. Она притягивала к себе взгляд.

Эммелина еще секунду назад рыдала от голода у подножья лестницы, но, когда перед ней предстала во всем своем величии и блеске Эстер Барроу, она прекратила плакать и воззрилась на это явление, мигом успокоившись, как будто вместо гувернантки к ней самостоятельно вышел буфет, полный бутербродов и пирожных.

— Рада тебя видеть, — сказала Эстер, спускаясь по лестнице. — Как поживаешь? Ты Аделина или Эммелина?

Эммелина открыла рот, но ничего не ответила.

— Впрочем, это не важно, — сказала гувернантка. — Не хочешь поужинать? А где твоя сестра? Может, и она будет не прочь перекусить?

— Ням, — произнесла Эммелина с одобрительной интонацией, и было непонятно, относилось это одобрение к ужину или непосредственно к Эстер.

Эстер оглядела холл в поисках второй близняшки. На портьере ее взгляд не задержался — портьера как портьера, ничего особенного, — и тогда она вновь обратилась к Эммелине.

— Пойдем со мной, — улыбнулась она и вынула ключ из кармана голубого халата. Это был чистый серебристо-голубой ключ, отполированный до блеска, и он дразняще сверкнул в голубоватом луче лунного света.

Эффект сработал.

— Блестит, — сказала Эммелина и, не задумываясь о том, что это за вещь и в чем заключается ее магия, последовала за ключом — и за Эстер — по холодному коридору в сторону кухни.

А в пыльных складках портьеры муки голода уступили место гневу. Эстер и ее ключ! Эммелина! Это было как в случае с детской коляской. Это была любовь.

Такова была первая ночь; Эстер одержала победу.

Неопрятность старого дома, вопреки ожиданиям, никак не воздействовала на чистоплотную гувернантку. Все происходило как раз наоборот. Те немногие лучи света, которым удавалось проникнуть сквозь оконную грязь и пыль, концентрировались исключительно на Эстер. Она притягивала их к себе и затем отражала в окружающий сумрак, тем самым его оживляя и освежая. Мало-помалу исходящее от нее сияние распространялось по всему дому. В первый день по приезде Эстер это затронуло только ее собственную комнату. Она сняла занавески и погрузила их в лохань с мыльной водой. После стирки вывешенные на улице занавески явили свету узор из красных и желтых роз, наличие которого на них дотоле невозможно было заподозрить. Пока они сохли, Эстер занялась оконным стеклом, очистив его с помощью газетной бумаги и уксуса, а когда через окно внутрь стало проникать достаточно света, приступила к уборке всего помещения, от пола до потолка. К вечеру она создала в четырех стенах маленький островок чистоты. И это было только начало.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145