Говоря так, я имела в виду призы за успехи в учебе, победы в спортивных состязаниях и прочие маленькие триумфы, обычно составляющие гордость родителей и фиксируемые для потомства.
В комнате повисла тишина. Мисс Винтер концентрировалась, погружалась в самое себя; живой человек странным образом исчезал прямо у меня на глазах, и я начала понимать, как она умудрилась оставаться незамеченной в первые минуты моего пребывания в библиотеке. Теперь я наблюдала лишь внешнюю оболочку. Гадать, что происходило у нее внутри, было бессмысленно.
А затем она явилась вновь.
— Знаете, почему мои книги пользуются таким успехом?
— По многим причинам, я полагаю.
— Это так. Но прежде всего потому, что они имеют завязку, развитие сюжета и финал, расположенные именно в такой последовательности. Разумеется, у всех историй есть завязка, развитие и финал, но они далеко не всегда следуют друг за другом по порядку.
Правильный порядок — вот что важно. Вот за что читатели любят мои книги.
Она вздохнула, нервно теребя складки шали.
— Я отвечу на ваш вопрос. Я расскажу вам о событии, которое произошло еще до того, как я изменила имя и стала писательницей, и о котором сохранились документальные свидетельства. Это важнейшее, ключевое событие всей моей жизни. Однако я не рассчитывала поведать о нем так скоро. Теперь мне придется нарушить одно из собственных правил: я буду вынуждена рассказать вам окончание моей истории раньше, чем ее начало.
— Окончание вашей истории? Как такое возможно, если это случилось еще до написания вами первой книги?
— Да просто потому, что моя история — моя личная история — завершилась до того, как я начала писать книги. Сочинительство — это всего лишь способ убивать время, когда главное уже позади.
Я молча ждала продолжения. Она тяжко вздохнула с видом шахматиста, вынужденного пожертвовать ферзя ради спасения партии.
— Я предпочла бы не поднимать эту тему, но коль скоро я вам обещала… Правило трех — с этим ничего не поделаешь. Волшебник может умолять юного героя отказаться от третьего желания, зная, что оно приведет к катастрофе, но юнец все равно поступит по-своему, и волшебнику придется исполнить желание, ибо таковы правила. Вы попросили меня сказать правду о трех вещах, и я должна это сделать, следуя правилу трех. Но позвольте сначала попросить вас о встречном одолжении.
— Каком одолжении?
— Я хочу, чтобы впредь больше не было скачков с одного на другое по ходу повествования. С завтрашнего дня я буду рассказывать вам свою историю в правильном порядке: сначала завязка, потом развитие сюжета и только в самом конце — финал. Все должно быть на своем месте. Никаких отступлений. Никаких забеганий вперед. Никаких наводящих вопросов. И никаких попыток заглянуть хоть одним глазком на последнюю страницу.
— Договорились.
— Я тогда жила в Анджелфилде, — сказала она, избегая смотреть мне в лицо.
Ее голос дрогнул при упоминании этого места, а левая рука бессознательным движением начала поглаживать ладонь правой.
— Мне было шестнадцать.
И куда только подевалась ее обычная живость речи?
— Однажды случился пожар.
С мучительным усилием она выдавливала из себя слово за словом.
— Я потеряла все.
И вдруг с губ ее сорвался крик, который она попыталась, но не успела сдержать:
— О Эммелина!
Существуют культуры, в которых имя человека считается носителем его мистической силы, и посему оно должно быть известно только Богу, самому человеку и еще очень немногим избранным. Вслух произнеся имя — не важно, свое собственное или чье-то еще, — ты рискуешь вызвать беду. Данное имя, похоже, относилось к этой категории.
Мисс Винтер плотно сжала губы, но было уже поздно. Тело ее сотрясала дрожь.
И мне стало ясно, что отныне я накрепко связана с этой историей. Совершенно случайно я наткнулась на главную тайну, на самую суть того, о чем должна была написать в своей книге. Это была любовь. И потеря. Ибо что еще могло породить этот горестный вопль, как не воспоминание о тяжелой утрате? На мгновение мне удалось заглянуть за маску из косметики и экстравагантных нарядов, заглянуть в сердце мисс Винтер и в ее мысли. Одно лишь мгновение, но его мне хватило, чтобы угадать ее истинную сущность — да и как я могла не угадать, если эта сущность была также и моей собственной? Мы обе были близнецами-одиночками. Едва я это поняла, как незримые путы ее истории захватили меня, лишив свободы движений, и вслед за нервным возбуждением я испытала страх.
— Где я могу найти информацию об этом пожаре? — спросила я, стараясь не выдать голосом свое смятение чувств.
— В тамошней газете, «Банбери геральд».
— В тамошней газете, «Банбери геральд».
Я кивнула и, сделав пометку, закрыла блокнот.
— Впрочем, есть еще одно свидетельство, которое я могу представить вам прямо сейчас, — сказала она.
Я вопросительно подняла брови.
— Подойдите ближе.
Встав со стула, я сделала шаг вперед и сократила дистанцию между нами наполовину.
Она медленно подняла правую руку, сжатую в кулак и на три четверти покрытую драгоценными камнями в различных по форме оправах, а затем повернула ее ко мне и раскрыла ладонь, словно хотела продемонстрировать какой-то спрятанный в руке сюрприз.