Тринадцатая сказка

Дитя ярости. Дитя насилия. Дитя Чарли.

Давным-давно стоял себе дом под названием Анджелфилд-Хаус.

В том доме жили-были двое близняшек.

И вот однажды в Анджелфилд явилась их кузина. Точнее говоря, единокровная сестра.

Я сидела в поезде с закрытым дневником Эстер на коленях. Прилив симпатии, которую я начала испытывать к мисс Винтер, резко сошел на нет, когда я вспомнила другую историю с незаконнорожденным ребенком.

Точнее говоря, единокровная сестра.

Я сидела в поезде с закрытым дневником Эстер на коленях. Прилив симпатии, которую я начала испытывать к мисс Винтер, резко сошел на нет, когда я вспомнила другую историю с незаконнорожденным ребенком. Аврелиус. И вот уже на смену симпатии пришел гнев. Почему его отделили от матери? Почему бросили? Почему обрекли на полное одиночество в этом мире, лишив даже собственной истории?

Затем я подумала о белом тенте на развалинах усадьбы, останки под которым, как я теперь знала, принадлежали отнюдь не Эстер.

Все нити сходились к ночи пожара. Поджог, убийство, брошенный ребенок.

Поезд прибыл в Харрогейт, и, сойдя на платформу, я с изумлением обнаружила, что стою по щиколотку в снегу. На протяжении последнего часа, безотрывно глядя в окно вагона, я на самом деле не видела ничего, за этим окном происходившего.

Примерно час назад, сразу после посетившего меня откровения, я подумала, что теперь знаю все.

Догадавшись, что в Анджелфилде было не две девочки, а три, я решила, что теперь держу в руке ключ ко всей истории.

Но в итоге размышлений я поняла, что, не зная всех обстоятельств того ночного пожара в усадьбе, я, по сути, не знала ничего.

ОСТАНКИ

Был канун Рождества; вечерело; шел сильный снег. Первый таксист не рискнул везти меня так далеко в такую погоду; второй также отказался, но третий, хоть и безразличный с виду, был, вероятно, тронут отчаянностью моей просьбы и, пожав плечами, пригласил меня садиться.

— Попытка не пытка, — мрачно сказал он.

Мы выехали из города; снег продолжал валить хлопьями, устилая каждый дюйм земли, накрывая белыми шапками живые изгороди и облепляя ветви деревьев. Проехав последнюю деревушку, а затем и последнюю уединенную ферму, мы очутились посреди белой пустоты. Местами дорога впереди исчезала, сливаясь с поверхностью окружающей равнины, и я вжалась в сиденье, с тревогой ожидая, что вот-вот водитель признает попытку неудавшейся и повернет назад. Помогло мое знание местности и постоянные уверения, что мы едем правильно. Я сама выскочила из машины, чтобы открыть ворота посреди поля, и спустя еще несколько минут мы добрались-таки до въезда в усадьбу мисс Винтер.

— Надеюсь, вы не заблудитесь на обратном пути, — сказала я.

— Да уж как-нибудь выберусь, — буркнул водитель, сопроводив эти слова новым пожатием плеч.

Как я и предполагала, ворота оказались запертыми. Не желая вызывать у таксиста подозрения, я сделала вид, что ищу ключи в сумке, и рылась в ней все то время, пока он разворачивал машину. Лишь дождавшись, когда он отъедет подальше, я перелезла через ворота, пользуясь поперечными перекладинами как лесенкой.

Задняя дверь была не заперта. Я стянула ботинки, отряхнула снег с пальто и повесила его на крючок. Пройдя через пустую кухню, я направилась прямиком в комнату Эммелины, где рассчитывала застать мисс Винтер. Разжигая в себе злость, я готовилась бросить ей в лицо вопросы и обвинения касательно судьбы Аврелиуса и той женщины, чьи останки шестьдесят лет пролежали в руинах Анджелфилда. Хотя внутри меня бушевала буря, продвигалась я в полной тишине: ковры легко поглощали звук моей поступи.

Не постучавшись, я толкнула дверь и вошла в спальню.

Шторы на окне были задернуты. Мисс Винтер сидела у постели Эммелины. При моем появлении она вздрогнула и подняла на меня странно мерцающий взгляд.

— Останки! — громким шепотом выпалила я. — В Анджелфилде нашли скелет!

Я вся обратилась в зрение и слух, нетерпеливо дожидаясь ее реакции, вольного или невольного признания вины. Не важно в какой форме, будь то слово или жест. Я готовилась уловить малейший признак.

Между тем в атмосфере комнаты присутствовало нечто, настойчиво пытавшееся отвлечь мое внимание.

— Останки? — переспросила мисс Винтер.

Ее лицо было белее мела, а в глазах распахнулась безбрежная океанская ширь, способная поглотить без остатка всю мою ярость, даже того не почувствовав.

— Ох, — сказала она.

«Ох». Какое богатство значений в одном-единственном слоге! Страх. Отчаяние. Сожаление и покорность судьбе. Было там и облегчение, но какое-то безрадостное. И еще горе: очень давнее и глубокое.

А затем все то же назойливое отвлекающее нечто так разрослось в моем сознании, что в нем уже не осталось места для чего-либо иного. Что это было? Оно явно не имело отношения к драме с найденными останками. Оно было здесь еще до моего вторжения. Секунду-другую я пребывала в растерянности, после чего все мелкие детали, которые я машинально подметила, входя сюда, объединились в цельную картину. Атмосфера в комнате. Задернутые шторы. Водянистая прозрачность глаз мисс Винтер. И наконец бесследное исчезновение того стального стержня, который до сих пор казался мне основой ее сущности.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145