— Юниор, его нигде нет.
— Вы хорошо посмотрели?
— Он же не булавка! Обошла весь парк, звала — никаких следов.
— И никого другого?
— Мы здесь как бы на отлете, к нам редко забредают случайные люди. Нет, никого не было.
— Вот как, — пробормотал Юниор.
— А что? — Зоя с тревогой глядела на него. — Вы думаете, кто-то мог забраться, и… Но это невозможно, Юниор, мы живем не в каменном веке! — Она поднесла ладони к вискам. — Как вдруг голова разболелась… Обождите, я приму что-нибудь. Только не уходите, пожалуйста…
Но еще не дойдя до двери, Зоя вдруг остановилась, повернулась, глаза ее расширились, в них промелькнул ужас.
— Юниор, я, кажется, поняла…
— Говорите, Зоя.
— Это нечто ужасное… Неужели вы могли?..
— Не понимаю.
— Георг иногда, если не спалось, любил ночью выйти в парк, прогуляться, подумать…
— И что же? Думаете, он упал в пруд и утонул?
— Как вы можете шутить в такой момент!
— Я не шучу.
— Утонуть он не мог: он прекрасно плавает… Не в этом дело. Вы садились ночью, Юниор! Вы, конечно, могли не заметить его сверху — такая махина и маленький человек…
Теперь он наконец понял.
— Зоя, Зоя! Вы что, в самом деле подумали…
— Разве не бывает несчастных случаев? Георг, бедный мой…
Сейчас она расплачется, предположил Юниор. Этого я терпеть не могу, с плачущими я теряюсь. Мало было Леды?..
— Зоя! — Он почти выкрикнул ее имя строгим, «командным» голосом. — Вы были рядом с кораблем! Вы хоть потрудились разглядеть его?
— Он так велик, что я решила сделать это потом.
— Вы предполагаете, что я, садясь, раздавил Георга? Сходите туда и убедитесь, — это невозможно. Корабль опирается на три амортизирующие фермы, сам он — высоко над грунтом. Амортизаторы раздвигаются лишь тогда, когда машина зависает над землей и приборы убеждаются, что внизу нет никаких помех. Я не только человека, я и мыши не мог раздавить, даже если бы хотел! А опускается машина на антигравах, это не ракетные двигатели, у них нет никакого выхлопа, нет пламени. Да и кроме того…
Он чуть не сказал: «Да и кроме того, когда я садился, тут вообще ничего не было, кроме черного песка!» Но вовремя сдержался. Сказав это, пришлось бы говорить и обо всем остальном.
— Я не палач, — заключил он мрачно. — Ну, Георг, это уж прямо садизм какой-то с твоей стороны. Погоди, встретимся…
Зоя смотрела на Юниора, ужас в ее глазах постепенно исчезал.
Она даже попыталась улыбнуться.
— Вы думаете, Юниор, с ним ничего не случилось?
— Более чем уверен, — ответил он искренне.
— Тогда… тогда где же он?
— Мало ли где… В институте, например.
— Да. Знаете, я не подумала. Действительно, он мог даже среди ночи, даже во сне вспомнить о чем-то, что обязательно надо доделать… Сейчас же позвоню в институт!
Она кинулась в комнаты. Юниор ждал. Зоя снова появилась минуты через две.
— Просто сговорились все… Что-то случилось с телефоном. Такое впечатление, что нас отключили: ни гудков, ничего! Вы не посмотрите, Юниор?
— Хорошо, — согласился он, следуя за ней. Телефон был в первой же комнате — просторной, полутемной, гардины еще не были раздвинуты. Юниор разглядел большой стол, диван, стены отблескивали стеклом: книжные полки, наверное… Телефон стоял на маленьком столике. Юниор снял трубку. Тишина. Потом раздался знакомый щелчок. Снова тишина. Снова щелчок. Телефон был подключен к корабельной связи. При желании можно было бы поговорить с Умником. Такого желания у Юниора сейчас не возникло. Он положил трубку.
— Ничего нельзя поделать, Зоя. Это не у вас, а там, в централи.
— Что же делать?
— Подождать. Телефон не может бездействовать долго. — Он чуть ли не презирал себя в это мгновение, понимая, что никуда не уйдет от тяжелой обязанности объяснить Зое — или не Зое — все. Но мало объяснить: надо еще, чтобы она поверила, а убедить женщину в том, во что она не хочет поверить, трудно.
— Я не могу ждать, Юниор, как вы не понимаете? Я должна понять, в чем дело, убедиться, что все в порядке. Придумайте что-нибудь, вы же опытный человек!
— Мой опыт, Зоя… К чему тут мой опыт? — Юниор повернулся, вышел на веранду, Зоя шла за ним. — Давайте поразмыслим вместе.
— Ничего не могу придумать.
— Бестактный вопрос: у вас с ним все было хорошо?
Зоя, кажется, рассердилась, надменно подняла голову, опустила веки. Но все же ответила:
— Что вы имеете в виду?
— Житейское дело, — проговорил Юниор. — Взял да ушел. Может быть, вы поспорили, поссорились. А может быть…
— Другого «может быть» не существует, — ответила она высокомерно. — Других женщин, кроме меня, для Георга не существовало. Поверьте. Спорили, ссорились? Разве можно прожить без этого? Но только… — Она пристально взглянула на Юниора, тряхнула головой. — Если кто-нибудь и ушел бы, то я, а не он, понимаете?
— Что ж тут непонятного, — пожал плечами Юниор. — А он знал об этом?
— О чем?
— О том, что вы можете уйти.
Зоя секунду смотрела на Юниора, словно не понимая, чего от нее хотят. Потом сдвинула брови.
— Я не подумала… Признайтесь: он что-то говорил вам?
— Ни полслова.
— Поклянитесь… всем, что для вас свято! Любимой женщиной. Детьми…
Ни того, ни другого у Юниора не было. Тем не менее он серьезно произнес, подняв даже два пальца: