Удар, еще удар — фонтан искр разлетается в стороны, но удар слишком силен, и минг валится на спину, зацепившись шпорой за тело лежащего у него под ногами ополченца. Тому, впрочем, уже все равно. Синтия бросается вперед, чуть не цепляясь спиной за поднимающийся для нового удара меч Шен?ка, ее клинок бьет с убийственной точностью прямо в узкую смотровую щель шлема.
Легран взметнул свой двуручник над головой и замер. Бить стало некого… Медленно опустив оружие, он огляделся, постепенно приходя в себя и начиная воспринимать окружающее как обычный человек.
И тут же почувствовал, как просится наружу содержимое завтрака, как желудок сжимают спазмы… Он такой был не один — то там, то здесь виднелись стоящие на коленях фигуры, выплескивающие из себя желто?зеленую жижу — словно бы мало досталось земле крови, нужна была еще и эта гадость. Несколько мужиков — тертых жизнью, видавших и не такое — продолжали деловито снаряжать арбалеты и выпускать болт за болтом сквозь огненную стену… горючка пылает долго, так сделана — этому огню пищей станет все: и плоть, и сырая земля… А плоти сегодня пламени досталось в избытке, даже на первый взгляд в огненное кольцо попала едва ли не сотня «Волков». Еще с полсотни, не меньше, тел в доспехах с эмблемой в виде раззявленной клыкастой пасти лежало внутри огненного полукружия… да только куда больше было тел иных — в простых кольчугах, разномастных шлемах. Кое?кто сумел унести с собой в мир иной врага, а были и такие, что толком не успели даже за оружие ухватиться. Сколько ратников расстались с жизнью за эту недолгую схватку — сотня, полторы… Размен один к одному, хотя его и можно было назвать неслыханной удачей, ибо менялись вчерашние мужики на опытных, закаленных в боях воинов, все же был поражением.
Чья?то тяжелая рука схватила Шенка за плечо, рванула на себя — зло, жестко. Темплар обернулся и уставился прямо в налитый кровью глаз Штыря. Великан пребывал в бешенстве… хотя это, пожалуй, было еще очень мягко сказано.
— Ты что, алый, охренел совсем? — заревел экс?бандит, брызгая слюной. — Ты, мать твою, командир хренов или кто? Какого рожна в драку полез, спрашиваю? Тебя, дубину, учили, где в бою место командиру?
Тонкий недлинный клинок, словно по велению магии, тотчас же возник у самого кадыка бугая. Тот отмахнулся, как от пчелы, удар массивной лапы сломал бы руку наглецу — но ладонь впустую вспорола воздух, а клинок, отпрянув на мгновение, чтобы уступить руке дорогу, тут же вернулся на прежнее место, легонько кольнув бугая в шею.
— Остынь, — раздался шипящий звук, и Шенк даже не сразу понял, что это голос Синтии, явно находящейся на опасной грани срыва.
Вероятно, вид этой пигалицы, тычущей в его сторону своей зубочисткой, настолько поразил Штыря, что он сделал шаг назад, а затем вдруг захохотал, уперев руки в боки. Знай он, что перед ним стоит почти взрослый вампир, не смеялся бы так…
— Ты о своем хахале заботишься, девчонка, — выдавил он сквозь гогот, — дык не пускай его в драку. Его дело командовать, понимаешь?
Клинок тут же исчез — красивым, стремительным движением вернувшись в ножны.
Шенк встретился с глазами Синтии, поблескивающими сквозь прорезь шлема, и почувствовал, как по спине пробежал холодок, а волосы на голове зашевелились. Взгляд вампирочки не обещал ничего хорошего.
— Он прав, Шенк, — холодно процедила она сквозь зубы. — Полезешь еще раз в драку, сама тебе по голове дам. Ясно?
— Ого, а девка?то огонь! — снова заржал Штырь. — Ладно, алый, думать давай. Огонь их задержал, через речку не сунутся…
— С чего бы?
Разбойник помедлил, затем чуть виновато пробасил:
— Знаю я это место, тут дно обманчивое. Воды вроде и немного, да только и лошадь увязнет, не то что латник. С виду песочек, а на деле все тут илистое, топкое… Сколько эта дрянь гореть будет?
Темплар покачал головой — вряд ли огненная стена продержится достаточно долго. Сожжет все, что может гореть, и угаснет. А тогда «Волки» снова пойдут в бой — и остановить их будет уже нечем… разве что телами. Хм.., это мысль.
— Слышь, Штырь, пусть парни таскают трупы да кидают их в огонь.
— Всех? — несколько оторопело спросил великан, видать, даже его проняло. — И… своих?
— Огненное погребение — лучшее прощание с воином, — пожал плечами темплар, стараясь, чтобы в голосе прозвучала хоть капля уверенности в собственной правоте. — А уж если таковое погребение продлит жизнь его товарищам…
— Ясно, — коротко кивнул Штырь и тут же заревел, как раненый медведь: — Эй, вы, улитки! Тащите мертвяков в огонь, да живее!
Ополченцы, один за другим, включались в работу. Замотав головы тряпьем, дабы чудовищный жар, способный сжигать и плоть, и даже землю, не опалил лица, они подтаскивали покойников к бушующему огню и, надсаживаясь, швыряли тела в костер. Шенк с тоской провожал взглядом тех, кто еще не так давно был жив, шагал рядом с ним, шутил, ругался, вытаскивая телегу из очередной промоины… одного узнал лишь по одежде, тут же вспомнил — тот мальчишка. Словно наяву, встала перед глазами картина, как обезглавленный воин делает свой последний шаг. Он выругался, запоздало вспомнив, что не пристало рыцарю Света использовать такие слова.