— Думаешь, трое не справятся? — подначил Шенк. — Давай чет…
— Трое справятся, — вспыхнул сотник, оскорбленный до глубины души. Этот надменный темплар, что привык жечь беззащитных ведьм — ладно, не сам жжет, для этого есть братья?экзекуторы, но ведь и он руку прикладывает, — он думает, что здесь тихо как в могиле, что его, Истана, солдаты обленились и воинское умение растеряли. Что ж, наглость надо наказывать. — Идет, — панибратски хлопнул темплара по плечу. — Но троих не надо, одного хватит. Пусть твоя девчонка сама выберет. Сумеет хотя бы поцарапать — возьмешь коня. Слово даю. Завтра с утра и начнем.
Слово даю. Завтра с утра и начнем.
Синтия в этот утренний час была особенно красива. Нежная загорелая кожа, густые черные волосы, свободно разметавшиеся по плечам, пухлые сочные губки и чарующие глаза. Кольчугу она не носила принципиально, да и Шенк понимал почему — вдруг возникнет надобность быстро обернуться крылатым чудовищем, обычная одежда тут же разлетится ворохом лоскутов, а кольчуга может и удержаться, поранит, а то и сломает что?то.
На поясе два недлинных тонких меча. Знаток сразу поймет, что сталь отменная, каждый меч стоит золотом по весу, а то и больше. Откуда что берется… казалось бы, молодая, необразованная вампирочка из диких мингских лесов, а вот в клинках разбирается дай бог всякому. Часа два копалась в арсенале Цитадели, прежде чем выбрала по душе. Может, почувствовала, что сталь эта — для нее? Бывает ведь так, возьмешь клинок в руки и сердце замирает, а пальцы сами сжимаются вокруг эфеса, не желая расставаться с оружием даже на мгновение — вдруг исчезнет…
Девушка неспешно прошла вдоль ряда воинов, что провожали ее глазами, посмеивались, вполголоса отпускали ехидные шуточки. Настроение у всех превосходное, здесь все же не столица, развлечений мало — а тут такое представление намечается. Большинство уже дали себе слово, что ежели девочка выберет их — видит Свет, дадут себя поцарапать. Не обижать же эту милашку… Пусть потешится.
Наконец Синтия сделала выбор. Ее палец с узким длинным ногтем поочередно указал на троих воинов, затем, после некоторого раздумья, она ткнула еще в одного.
Рядом тяжело вздохнул сотник.
— Глазастая она у тебя, смотрю. Лучших выбрала… дура. В бою любой из них ее ломтиками нарежет, мявкнуть не успеет, Ладно, парни, леди сделала свой выбор, теперь решайте, кто станет у нее первым.
По рядам воинов прокатился смешок. Избранные заспорили, каждый пытался перекричать остальных, доказывая, что он лучше — беззлобно, весело. Синтия нетерпеливо похлопывала себя тонким клинком по сапогу, затем фыркнула:
— Эй, мальчики… я готова принять всех четверых сразу. Приступим?
«Мальчики» хотели было позубоскалить, мол, женщина может принять за один раз троих, четвертому приткнуться некуда, но, покосившись на темплара, смолчали. Кто его знает, рыцаря Света, вдруг воспримет шутку, пусть и весьма сальную, как оскорбление. А о воинских умениях темпларов болтали разное.
Площадка для воинских упражнений, расположенная перед невысоким донжоном, была посыпана песком. Тут же стояли стойки с деревянными мечами, тяжелыми, куда тяжелее боевых. После такой дубины настоящий клинок кажется легким как перышко. Стопкой лежали щиты — тоже учебные, толстые, неподъемные. Воины, все еще посмеиваясь, двинулись к деревяшкам, но были остановлены ехидным голосом девушки:
— А что, в этих краях воины предпочитают дрова честной стали?
Воины переглянулись — девочка задиралась, а они к такому отношению не привыкли, из возраста зеленых новичков вышли уже давно. Улыбок стало поменьше, да и казались теперь натянутыми, мужчины уже молча извлекли из ножен клинки. Со стороны тех, кто не попал в число избранных, шуточки посыпались градом, а сами избранные уже не чувствовали себя счастливчиками. Одно дело отхлестать нахальную девчонку розгами по спелой попке, это даже забавно, и совсем иное — попереть на нее с мечами. Потом ведь засмеют.
Один вышел на площадку, покачивая меч в ладони, демонстрируя идеальный баланс. Вытянул руку вперед, поманил девушку к себе. Она лишь отрицательно покачала головой:
— Вот еще, глупости какие. Я что, буду здесь целый день торчать? Давайте все вместе, черепахи.
Воины переглянулись, пожали плечами, шагнули в круг все сразу. Мечи отбрасывали солнечные лучики, обнаженные до пояса тела были сухими, а улыбки на лицах — уже не очень дружелюбными. Никто не любит, когда над ними издеваются, а воины склонны относиться к этому и вовсе болезненно.
Никто не любит, когда над ними издеваются, а воины склонны относиться к этому и вовсе болезненно. Один из четверых вдруг выругался, швырнул меч на землю и вышел из круга.
Трое остальных проводили его чуть завистливыми взглядами, надо было бы самим догадаться, а теперь вроде и нельзя. У первого — поступок, у остальных — подражание.
Синтия тоже вошла в круг, походка плавная, грациозная, бедра колышутся… на самой грани приличий. Кто?то вздохнул, облизывая враз пересохшие губы. Встала в центре так, чтобы одному смотреть в лицо. Другой оказался сбоку, третий — вовсе за спиной. Девушка небрежным жестом извлекла из ножен второй клинок, отсалютовала и встала в позицию. Несколько картинно, признаться.