— Конечно, выкрутился. Только теперь лежит, охает, лечится. Оказывается, и среди инферналов высокая травматичность. Зато к посоху Моисея и кинжалу Цезаря прибавился топор Линкольна — Ключ номер шесть. Дело стало за Ключами номер три, четыре, пять и семь, — бодро сказал Афанасьев.
За те несколько дней, что прошли с момента приезда Афанасьева и Пелисье из Франции и Египта, Женя существенно прибавил в оптимизме. Он верил, что Коляна Ковалева можно вернуть, и Пелисье осторожно разделял эту уверенность.
Кстати, о Пелисье. Как полагал сам французский археолог, за последнее время он узнал больше поразительных вещей, чем за всю предыдущую жизнь. А грозило ему узнать еще больше. Всему этому способствовало знакомство с дионами и инферналом Добродеевым, рассказ о похождениях которого он только что выслушал. Потому Жан-Люк решительно дал себе слово ничему не удивляться и взялся за подготовку к очередному путешествию. На этот раз — в Древнюю Русь и Золотую Орду.
— Надеюсь, что меня туда, в эту самую Золотую Орду не возьмут, — выразил вслух свои пожелания сержант Васягин. — Я… это самое… из школы еще помню, что князья на Руси беспорядки учиняли и вообще вели себя как козлы не хуже Тангриснира. Так что я не хочу.
— А тебя никто не тащит, — отозвался Афанасьев. — Из людей отправимся я и Жан-Люк. Он давно мечтал поучаствовать в раскопках на своей исторической родине. А тут такой шанс… ничего и раскапывать не надо, а в тринадцатом веке, куда мы направимся, еще ничего толком и не закопали.
Пелисье многозначительно прокашлялся:
— Интересно, а кто отправится из НЕ-людей?
— Не успел толком вработаться в дело, а уже такое любопытство! — раздался за спиной Пелисье звонкий голос, и все обернулись.
Галлена, приглаживая волосы, стояла у окна и улыбалась.
— Стучать надо, когда заходишь! — пробурчал Афанасьев. — Опять эти ваши штучки с телепортацией! Не могли бы вы, уважаемые граждане дионы, входить нормально — через дверь? А то в прошлый раз Эллер тоже решил переместиться из офиса Ковалева сразу ко мне домой… он тут свой проклятый молот оставил. Так он оказался прямо в ванне, куда я наливал воду с пенкой. Совсем не для него, кстати!..
— А для кого? — лукаво поинтересовалась Галлена. Афанасьев, думавший о себе, что давно уже отучился краснеть по такому поводу, смутился. Впрочем, щекотливая тема была тут же перекрыта другой, куда болееважной и насущной.
— Я тут слышала последние слова Жан-Люка, — сказала дионка, — так вот, из наших отправятся Эллер и Поджо. Уже решили.
— Ну и выбор! Поджо! Он, по-моему, кроме как жрать, больше ничего не умеет. В этом они с Тангрисниром конкуренты!
— Не надо об этой проклятой четвероногой твари! — сжав голову руками и сморщившись, воскликнул Васягин и с отвращением выпил кефира.
— Так или иначе, но за Ключом номер семь — хвостом коня хана Батыя — отправятся Поджо и Эллер. Правда, у Эллера те же проблемы, что и у тебя, Васягин: проклинает своего козла и ищет его по всему городу. А козел где-то в засаде, наверное, отсиживается.
— Как там поживает Добродеев? — осведомился Женя. — Наверное, никак не может опомниться после топора Эйба Линкольна и теплого приема со стороны миссисипского крокодила? Ну что ж, не одному же Коляну и Ваське страдать.
— Наверное, никак не может опомниться после топора Эйба Линкольна и теплого приема со стороны миссисипского крокодила? Ну что ж, не одному же Коляну и Ваське страдать.
— Не знаю, как там Добродеев, — выпятила нижнюю губу Галлена. — Надо будет порекомендовать моему почтенному родителю — как-нибудь, при встрече — поднять Добродееву жалованье и присвоить степень доктора сатанинских наук и почетного инфернала. Кстати, в поисках Ключей я подметила еще одну закономерность. Важную. Не менее важную, чем та, что при каждом Перемещении мы попадаем в непосредственную близость от нужного нам человека и Ключа. Так вот, я заметила, что только человек — не дион, не инфернал! — способен добыть Ключ. Мы, дионы, слишком слабы в тех мирах, к тому же нам мешает фактор предопределенности. Ну а Добродеев… я рассказывала, что с ним было. Если бы добрейший Эйб Линкольн сам не швырнул в него топор, то есть не отдал по доброй воле, то ничего бы не вышло. Этот Добродеев, ох уж он!!!
— Да бог с ним, с этим Добродеевым, — пробормотал Пелисье.
Все захохотали.
— Ты это, Жан-Люк, ему самому скажи! Такой фейерверк увидишь! Из носа дым, из ушей искры, изо рта огонь!
— Змею Горынычу и не снилось!
— Он после Линкольна-то никак очухаться не может, а тут еще ты со своими зажигательными напутствиями!
— Вот именно — ЗАЖИГАТЕЛЬНЫМИ! — воскликнул, смеясь, Афанасьев. — Астарот Вельзевулович у нас мужчина горячий, чуть что, сразу тлеть начинает! Изо рта огонь — это, может, и не шутка! Хотя, в отличие от Змея Горыныча, у Добродеева одна голова.
— На наше счастье.
— Кстати, о Змеях Горынычах, — важно проговорил Пелисье и приосанился. — Я тут готовлюсь к реалиям Древней Руси и вычитал гипотезу о происхождении Змея Горыныча.
— Только не говори, что он еврей.
— Да нет, он из Чернобыля! Трехголовый ведь!
— Так вот, я прочитал интересную версию, — продолжал Жан-Люк, не обращая внимания на насмешки. — Оказывается, происхождение сказочного образа Змея Горыныча можно соотнести… с ракетным обстрелом. Стоп! Не смейтесь. Сейчас поясню свою мысль. Во-первых, известно, что татаро-монголы при покорении Руси пользовались пороховыми зарядами различных видов, позаимствованными у китайцев. Ничего подобного в европейских армиях того времени и в дружинах русских князей, конечно, не было. У монголов был даже прадедушка современных металлических бомб — так называемый «чжэнь тянь лэй», в переводе с китайского — «гром, потрясающий небеса». Далее. У монголов армии Батыя было настоящее артиллерийское оружие множества разновидностей, а также «огненные стрелы», представлявшие собой настоящую ракету, состоящую из полой бамбуковой или бумажной трубки с пороховым зарядом. Надетый на стрелу и выпущенный из лука, такой снаряд имел значительно большую дальность, чем простая стрела, и мог вызвать пожар.