— Значит, Месу из Дома Сети, ныне жрец храма Птаха в Мемфисе? Прекрасно. Говорят, ты бывал во многих странах. Покажи мне, чему научили тебя мудрецы далеких земель.
Месу поклонился и, протянув болтливому Ару свой посох, произнес несколько слов, как обычно у косноязычного жреца напоминающих взбалтывание киселя в баклажке. Ару склонился перед фараоном и бросил посох наземь.
Альдаир, Эллер, Женя Афанасьев и Колян тем временем пробирались ближе к трону. Они шли меж двух шеренг египетских воинов, находящихся в пятидесяти шагах одна от другой; в каждой шеренге было около двух сотен человек. Афанасьев все время боялся, что неуклюжий Эллер наделает шуму раньше времени. Но беда пришла не с той стороны. Когда до неуклюжей фигуры жреца Месу, который еще не стал и не скоро станет великим пророком Моисеем, оставалось не больше десяти шагов, Альдаир — да, да, Альдаир! — вдруг застыл как вкопанный. Его плечи задрожали, и до настороженного слуха Жени долетели мучительные, сдавленные слова:
— Все… больше никак!..
Голубоватая пелена дрогнула и поплыла перед глазами Афанасьева, Коляна Ковалева и Эллера. Громадный тронный зал медленно выплывал из голубоватых вод. Почти осязаемо по ногам Афанасьева струились ручейки. Длинные искры проскочили между протянутыми вперед ладонями Альдаира. Это могло означать только одно: белокурый дион не мог более поддерживать магический полог невидимости. Он пошатнулся и упал на колени. Полог дернулся в последний раз и растаял.
Четверо пришельцев из чуждого мира оказались посреди огромного, залитого мрачным светом тронного зала меж двумя шеренгами египетских воинов.
Под неподвижным взглядом великого фараона Рамсеса II.
4
Рамсес как будто и не удивился, увидев их перед собой. Быть может, он подумал, что это следствие трюка жрецов Ару и Месу. Он только вскинул перед собой руку, простирая ее в выразительном жесте. Тотчас же несколько воинов, как стремительные тени, рванулись к нежданным гостям, преградив путь к трону фараона. Необузданный Эллер бесцеремонно растолкал шеренгу египетских воинов, а когда его попытались остановить, просто вырвал оружие у опешившей охраны, а самих воинов отшвырнул на плиты дворца.
Необузданный Эллер бесцеремонно растолкал шеренгу египетских воинов, а когда его попытались остановить, просто вырвал оружие у опешившей охраны, а самих воинов отшвырнул на плиты дворца. В этом ему помогал несколько очухавшийся Альдаир и — с меньшим, конечно, эффектом — Колян Ковалев. Даже могучей силы дионов (порядком растерянной в похождениях, впрочем) не хватило на то, чтобы оказать сопротивление такой толпе. Юркие египтяне быстро стали хозяевами положения. Женю Афанасьева швырнули мордой в пол, и он почувствовал, как в шею ему впивается меч. И вдруг все воины застыли кто где стоял. Звон оружия и топот ног был накрыт, как бабочка сачком, одним только звуком. Смехом.
Это смеялся, встав со своего места, фараон.
— Смешной фокус, — наконец заговорил он. — Откуда взялись эти четверо, Месу? Это ты вызвал демонов? Хотя для демонов у них вид слишком дурацкий. Особенно вон у того, рыжего, с всклокоченной бородой. Ну-ка, подведите их сюда.
— Сейчас спросит: откуда ты взялся-то в палате царской? — пробормотал Женя Афанасьев.
Месу обернулся. Физиономия у него была откровенно растерянной. Ару, обычно словоохотливый, тоже утратил дар речи. Однако за своих подчиненных вступился жрец Тотмекр. Наверное, он не столько опасался за Ару и Месу, а также за судьбу невесть откуда вылезших путешественников, сколько за то, что могла всплыть история с быком Аписом и его поисками.
Тотмекр упал на пол перед фараоном, гимнастически ловко прополз по ступенькам его трона и выговорил:
— Да пребудут с тобой боги, о великий Рамсес-Ра!! Мне известны эти люди. Это чужеземцы, могущественные жрецы далеких богов. На бедре у человека с выбритой, как у египтян, головой висит могущественный ..амулет. — Он ткнул пальцем в Коляна и его CD-плеер столь неуместный здесь. — Наверное, они перенеслись в твой дворец при помощи этого амулета. Это могущественная вещь. При ее помощи можно слышать голоса богов.
— Правда? — спросил Рамсес. — Жрец, возьми у него амулет и дай мне. Я первый, кто должен слышать голоса богов.
Вперед выступил длинный тощий жрец, глава астрологов из фиванского храма бога Амона. На его сухой физиономии явственно читались ехидство и спесь. Он принял настолько раболепное выражение, насколько позволяла мелкая крысиная мордочка, и громко сказал:
— Дозволь молвить, великий фараон, чей голос правдив! Не прикасайся к этому амулету. Быть может, это чары чужеземных богов и они окажутся опасны для того, кто восседает на престоле Ра!
Афанасьев неожиданно для себя выступил вперед и, подражая сухопарому жрецу-астрологу, провозгласил:
— Дозволь и мне молвить, великий фараон, чей голос правдив! Не слушай этого жреца. Никакие чужеземные боги не могут повредить светлому владыке Египта, находящемуся под покровительством Ра, Амона и Хатор, а здесь, в Мемфисе, его защищает еще и мудрый Птах, творец богов! Возьми смело этот амулет, и да пошлет он тебе долгие года и процветание твоей державы!