Ковалев побледнел. Хан был не Жванецкий и шутить не любил. Потому Ковалев стиснул зубы и вышел на поле под восторженные вопли татаро-монгольского воинства:
— Да славится Аймак-багатур!
— Хвала Укротителю!!
— Сартак и Аймак — вперед, во славу Орды!
— Ничихабай! Дарубай! Мухудаджу!
— Монго-о-о-ол, нужен го-о-о-ол!!
— «Сартак» — народная команда!!!
— Хей-хей, Аймак-багатур, гол забей!!
Помертвевший Колян вышел на поле вместо выбывшего из строя защитника. Последнего водрузили натравку рядом с полем, где он продолжил глупо и бессмысленно улыбаться, а потом завел какую-то дурацкую песенку о любви благородного монгольского юноши к своей кобыле.
У команды «Дионнамо» тоже произошла замена. Вместо выбывшей из строя лошадки в игру вступил… козел Тангриснир. Рогатого подопечного Эллера даже не стали гримировать под лошадь. На него просто надели попону «дионнамовских» цветов, а на голову напялили огромный шлем, чтобы он не изувечил кого своими ужасными рогами.
— Ну что, Колян? — вполголоса сказал Ковалеву Женя Афанасьев, подойдя к нему вплотную. — Трус не играет… в футбол?
— ТРУП не играет в футбол, — не самым оптимистическим тоном доправил Аймак-багатур. — Не знаю, что тебе и сказать, Женек. Придется играть против вас. Я должен выиграть, потому что Батый, узкоглазая скотина, кажется, решил меня под нож пустить. Тещу он уже казнил, что ему стоит еще и зятя казнить? Так что играть буду всерьез.
— Но если мы не выиграем… нас казнят? — спросил подошедший Пелисье.
— Это если…
Колян не успел ответить. Протрубил в рог главный судья Колынэ-тушимэл, кружащийся над полем на Горыныче. Матч возобновился. И не успела истечь минута, как Колян Ковалев на пару с громоздким, но удивительно быстрым монголом, похожим на непомерно разжиревшего бразильского суперфорварда Рональдо, организовали пятый гол в ворота «Дионнамо». Монгол проломил своей тушей оборонительные ряды святорусской команды, брюхом отпасовал Коляну, которыйв затяжном прыжке — головой — переправил мяч в ворота. «Трибуны» взорвались. 5:3!!!
Ковалев сдержал обещание: он играл всерьез. Афанасьев и Эллер, уже заклейменные «желтыми карточками», свирепо переглянулись. Заскрипели зубами. Боль подхлестывала.
Заскрипели зубами. Боль подхлестывала. Оскорбительные выкрики из татаро-монгольского сборища, окружившего поле, бесили. Насколько расслышал Женя, их сравнивали с отдельными органами у лошадей, свиней и овец. Причем не с ушами.
Команда «Дионнамо» начала с центра поля. Пелисье отпасовал Вавиле Андреичу, и тот ворвался на коне в штрафную. Вездесущий монгол, похожий на Рональдо, ввинтился под коня и остановил его. Силой инерции Вавилу Андреича вырвало из седла и, развернув в воздухе, шмякнуло оземь. Сверху упал сбитый с ног вратарь «Сартака». «Рональдо» тоже не устоял на ногах и упал. В мешанину из тел ввинтились набежавшие Аймак-багатур и Эллер. Взвилась пыль. Кто-то оглушительно чихнул, потом на все поле разнеслась витиеватая брань, которую мало кто понял, потому что она была на самом что ни на есть русском языке.
Мяч лежал на линии ворот, и хватило бы одного касания, чтобы вкатить его туда. Эллеру удалось чудовищным усилием вырвать из-под переплетшихся тел голову и бороду, перепачкавшуюся в земле.
— Тангрисниррррр!! — заорал он. — Взять!
Молодецким поскоком козел поравнялся с кучей малой и, оттолкнув одного из коней, предстал перед хозяином.
— Взять!! — прохрипел Эллер, вытягивая шею, и его борода указала точно на черный каучуковый шар, лежавший на линии опустевших ворот. На помощь уже бежали защитники монголов… И вдруг Тангриснир вонзил зубы в мяч и внес его в ворота, а уже там, за ленточкой, выдрал из мяча здоровенный кус и, не жуя, проглотил.
Затрубил рог главного судьи. Тотчас же возникли прения по поводу того, стоит ли засчитывать этот гол. Сартак и вся его команда, за исключением Коляна Ковалева, кричали, что гол ни в коем случае засчитывать нельзя. «Дионнамовцы» решительно возражали.
— В правилах сей игры, — орал во всю свою глотку Эллер, — писано, что мяч в ворота может быть занесен любой частью тела, кроме рук! Зубы — не руки! Взятие футбольных врат засчитать требую!
— Проклятые монголы! — вторил ему Афанасьев. — Гол чистый, и не надо делать из Тангриснира козла отпущения!
Буянили в команде «Дионнамо» и русичи — воевода Вавила и фланговый хавбек, дружинник Гринька. На трибунах возникли потасовки. Впрочем, хан Батый и судья Колынэ-тушимэл быстро установили порядок. Первый приказал обезглавить несколько особо отличившихся хулиганов, второй принял соломоново решение: гол засчитал, а его автору, козлу Тангрисниру, вынес предупреждение за порчу спортивного инвентаря. Наполовину съеденный мяч унесли, заменив его новым.
Помимо Тангриснира, «желтые карточки» получили двое монголов — за неспортивное поведение, и воевода Вавила Андреич — за пререкания с арбитром. Тут же наказание привели в исполнение. Тангриснира последним наградили «горчичником», отчего он подпрыгнул метра на полтора и заревел так, что заглушил рог главного судьи.
Зря животную обидели. Зря. Уж кто-кто, а игрок золотоордынской команды Колян Ковалев хорошо знал, что с Тангрисниром шутки плохи…