— Похоже на белую горячку, — холодея и тоскуя, сказал бедный Афанасьев.
— Это ты точно сказал. К тому же в пустыне можно получить солнечный удар. Но солнечный удар — это кратковременное помутнение рассудка. А Жан-Люка доставили во французскую клинику еще позавчера. И он не желает отказаться от своих слов. Ему удалось позвонить мне, он попросил меня вмешаться, к тому же переслал по электронной почте статью этого журналиста. Беда мне с моими племянниками! — тяжело вздохнул Анатолий Анатольевич.
— Дядя Толя, а… а что за татуировка, как утверждает Жан-Люк, была на руке у… у этой мумии? — спросил Афанасьев.
Профессор Ковалев снова потряс указательным пальцем, воздевая его выше купола лысой головы:
— Вот тут-то и кроется!.. Если бы он утверждал что-то другое, то я бы еще подумал: мало ли какая татуировка могла быть на руке у мумии, может, это был не египтянин вовсе, а финикиец, шумер или хетт. Тут могли быть разовые совпадения букв современного русского и финикийского алфавитов. Так нет же!.. Жан-Люк утверждает, что у мумии на руке, во-первых, вытатуирован адмиралтейский якорь! Я служил на Черноморском флоте и такой ахинеи ни понять, ни принять не могу! А во-вторых, он заявил, что была вытатуирована надпись… подумать только!.. надпись «КОЛЯН С БАЛТИКИ»! Ну не издевательство ли!!
Вся кровь отхлынула от лица Жени Афанасьева. Он хотел что-то сказать, но только отупело качнулся в своем кресле. Анатолий Анатольевич продолжал с жаром:
— Наверняка он видел как раз такую татуировку на руке у Кольки! Колька был в прошлом году в Египте, может, они там с родственником перехлестнулись, ну и, как это водится, выпили за встречу. Все-таки Жан-Люк и Николай — двоюродные братья! И теперь Жан-Люк говорит, что у мумии — татуировка его кузена, и еще утверждает, что одна из фигурок ушебти, вложенных в гроб, оказалась… никогда не угадаешь, а? Моделькой сотового телефона, выполненной из золота!
— Какая модель телефона… была у мумии? — как в тумане спросил Женя Афанасьев. — У Кольки с собой был… этот… со встроенной фотокамерой, «Самсунг».
Анатолий Анатольевич осекся на полуслове.
— Погоди, — после длительной паузы произнес он, — ты что такое несешь? Ты тоже перегрелся? Один попал в психушку, второй как сквозь землю провалился, третий приходит и начинает говорить непонятно что… «Какая модель сотового была у мумии»! Ну как тебе не стыдно, Женя. Беда мне с этой молодежью! Да, вот сейчас Лена звонила, подруга этого вашего Васягина, говорит, что он попал в санаторий в неврологию. Дескать, нервишки у него пошаливают, и это когда еще тридцати лет толком нет! Это — что? И что тогда с вами дальше будет?
Огромным усилием воли Женя взял себя в руки.
— Анатолий Анатольевич, я это… это самое… в последнее время просто перенапрягся, наверное, — пробубнил он, стараясь не смотреть в ясные и проницательные глаза профессора Ковалева. — Дайте мне прочитать эту статью… ну, французского журналиста, которую Пелисье переслал вам по электронке.
— Она, милый мой, на французском. Ты не забыл еще этот язык?
— Н-нет.
— Садись за компьютер.
Пока Афанасьев читал, пытаясь собрать воедино расплывающиеся перед глазами, ускользающие, скачущие строчки, профессор Ковалев свирепо потирал руки и короткими перебежками передвигался по кабинету, время от времени швыряя в Женю дротики быстрых и колких взглядов. Афанасьев ясно почувствовал, как поехало, уплывая из-под него, кресло, а ноги забились теплой безвольной ватой.
Наконец он собрался с силами и посмотрел на Анатолия Анатольевича:
— Я вот что… вы, наверное, собирались ехать во Францию, да?
— Да, — резко ответил тот. — Только чтобы туда ехать, надо с собой иметь хотя бы тысячу евро! А я поиздержался, да и откуда у меня эта тысяча. Хотел с Колькой поговорить по этому поводу. Все-таки Жан-Люк ему не чужой. А Колька вдруг раз — и пропадает. Командировка!! Кстати, — наклонился Анатолий Анатольевич к сжавшемуся в кресле Афанасьеву, — он не во Францию поехал в командировку-то?
— Нет, — сказал Женя. — Не во Францию. Зато, дядя Толя, я еду во Францию. Собирался. — Конечно, Женя врал. Ни в какую Францию он не собирался до разговора с Анатолием Анатольевичем. А намеревался слетать как раз в Египет. За золотым быком Аписом. Кроме того, на следующую неделю было запланировано новое ПЕРЕМЕЩЕНИЕ. Но в свете сообщенного Анатолием Анатольевичем все вдруг потеряло свою привлекательность. По всему выходило, что этот французский Жан-Люк по невероятному стечению обстоятельств нашел в Египте мумию собственного двоюродного брата! Мумию трехтысячелетнего возраста, которая… который…
Женя выскочил из кресла, как анонимный родственник Добродеева из табакерки. Он принялся с силой тереть свой лоб, словно таким манером надеялся вернуть себе ясность рассудка. Анатолий Анатольевич смотрел на него с плохо скрываемой тревогой, а потом кинулся к шкафчику, заработал длинными руками, заблистал лысиной, и на свет божий появилась бутылочка хорошего французского коньяку.
— Это мне Жан-Люк присылал еще до всех переделок, — пояснил он. — Ну-ка, выпей вот. А то ты, я смотрю, тоже перегрелся, как мой незадачливый племянник Пелисье. Выпей и рассказывай, с чего это тебя так трясет.