— И ты, Брут, — говорил Кассий, медленно выползая из-под стола, — и ты, Брут, полагаешь, что после всего этого толпы народа не хлынут к нашим домам и не растащат их по кирпичу, а нас с тобой не порвут в клочки?
— Цезарь не так любим народом, как это хотят представить, — возражал Брут. — Уж я-то знаю. Уж более приближенного к Цезарю человека, чем я, еще не бывало в Риме.
Сержант Васягин не выдержал. Он вышел из-за колонны и, решительно шагнув к Бруту, проговорил:
— И какая же ты после этого сволочь! Собрался убить своего… этого… главу государства! Это же заговор!
— Да, — мудро подтвердил Брут, — это… заговор. Позволь, а ты… а ты кто такой, а? Что ты меня учи…шь… в моем же собственном доме? Так, и почему… и почему ты трезв? В ночь наступления мартовских ид тррр…трезвым быть воспрещается!!
— Я при исполнении! — сурово рявкнул сержант Васягин и полез отвязывать карлика от светильника. — Что это за пьяные выходки?! — осуждающе сказал он, ставя бедолагу на пол. — Кто из вас будет гражданин Брут? Вы… или вот вы? — ткнул он пальцем в Кассия. — Значит, Брут — это вы?
На этот раз выбор был сделан правильно: палец сержанта Васягина указывал точнехонько на хозяина дома.
— Ну, я Брут, — снисходительно заметил сенатор, пытаясь принять вертикальное положение, — и что из того? Кассий, а ты… ты чего?!
Поведение почтенного Гая Кассия Лонгина в самом деле было странным. Вместо того чтобы продолжить мирно возлежать под столом, куда закатила его прихотливая судьба, он медленно выполз на свет и даже принял вертикальное положение. Пошатываясь, смотрел Кассий на Васягина, попеременно щуря то левый, то правый глаз. Потом он захохотал и сел на пол со словами, которые по историческому сценарию следовало произносить другому человеку и при иных обстоятельствах:
— И ты — Брут?!
И Кассий снова залился вздорным и беспочвенным смехом.
По крайней мере, таким счел этот смех сержант Васягин. Марк Юний Брут тоже встал со своего пиршественного ложа и принялся глядеть на Васягина.
Еще одно странное ощущение пронзило сержанта. После того как он понял, что больше не может пить, он понял и еще одну вещь: Брута он уже где-то ВИДЕЛ. Где? Васягин рылся в растрепанных своих мыслях, тщетно пытаясь ухватить за хвост это легкокрылое, как птица, ощущение. И вдруг понял.
— Как же тебе не стыдно, Брут? — проговорил Васягин, но теперь скорее по инерции, потому что догадка захватила все его мысли. — И как же тебе не… ведь Цезарь…
И тут Брут выхватил из складок тоги кинжал и полез на Васягина. Сверкнула сталь, Вася еле успел уклониться и с хрипом: «Да что же ты делаешь, скотина?» отпрыгнул в сторону. Брут, вне всякого сомнения, был неадекватен и потому способен на самую дикую и бессмысленную поножовщину. При этом он орал так, что, безусловно, через несколько минут в триклиний должны были сбежаться все рабы, находившиеся в этой части дома.
Положение сержанта Васягина было не из легких. Впрочем, он не уронил честь российской милиции и сильным ударом вышиб кинжал из руки пьяного сенатора. Брут коротко взвыл, и тогда Васягин бросился на него всем телом и повалил на пол. Римский патриций и российский мент катались по полу, выложенному драгоценной мозаикой, и из-под борющихся тел выскальзывали — один за другим — сатиры, нимфы и фавны, изображенные мастером с великим искусством.
— Говори, кто заказчик! — крикнул Васягин, раз и другой ударяя Брута лбом о пол. — Говори, кто… заказчик!!!
— Тебе… тебе конец, подлый плебей, — бормотал Марк Юний, пытаясь укусить Васягина за руку. — Ты слышал наш разговор с Кассием… ты умрешь!!
При последнем восклицании Брут получил такой удар в бок, что на несколько секунд утратил способность говорить и только пучил глаза от дикой боли. Впрочем, хваленая римская стойкость тут же получила свое подтверждение. Брут оттолкнул Васягина, от ворота до пупа разорвав на нем форменную милицейскую рубаху, и пополз за кинжалом, отлетевшим в сторону. Однако Вася Васягин с клекотом горного орла, нашедшего свою добычу, пал на спину Марка Юния и ухватил его за горло. Схватка разгорячила обоих до такой степени, что никто не обратил внимания, как сбоку подбирается заметно протрезвевший Кассий… Эй, Васягин, Васягин!!!
Глава двенадцатая
НЕ ТЫ, БРУТ?!
1
Наутро Астарот Вельзевулович Добродеев хватился Васягина первым. Он тотчас же развернул обширные поиски пропавшего, в результате чего на свет божий были явлены галлы Факс и Сифакс, у которых были найдены часы пропавшего сержанта марки «Полет». Тщетно Сифакс пытался доказать Добродееву, что этот «амулет» якобы привезен из Галлии и вот уже несколько поколений переходит от деда к отцу, от отца к сыну.
Добродеев выпустил фразу, которая не была понята встрепанными галлами. Инфернал сказал:
— Только не пытайся мне доказать, что твоим папашей является галл по имени Картье, тоже выпускающий вот такие амулеты! Качество у них повыше, конечно, прямо скажем…
Наконец удалось выяснить, что галлы отвозили Васягина в центр Рима. Удалось даже припомнить, что куда-то к Палатинскому холму. Более точно Факс и Сифакс сказать не могли, потому что пили до утра и память отшибло начисто.