— Больше всего, — авторитетно сказал Васягин, — меня смущает то, что оба взрыва, и у тебя, Афанасьев, и у тебя, Ковалев, так или иначе связаны с датой двадцать второго сентября две тысячи четвертого года. Именно эта дата была проставлена в видеозаписи в так называемом репортаже, так?
— Да.
— А двадцать второе сентября сегодня уже звучало. Его упоминал Добродеев как наилучший срок для… В общем, вы меня поняли.
— Так ты думаешь, что это добродеевские штучки? — тут же воспламенился зять хана Батыя.
— Не знаю. Не вижу мотивов. К тому же старому Вотану, когда он заснул сегодня, приснилось как раз это. И в его сне фигурировало все то, что произошло в действительности. И дата двадцать второе сентября в его сне тоже была. Осталось найти того, кому невыгодно, чтобы дионы прибыли на место приземления Гагарина не двадцать второго, а — раньше.
— Голова! — похвалил Ковалев. — Такой умный у нас, а до сих пор сержант.
— Ничего, — отмахнулся Вася Васягин. — Зато никакой генерал и никакой маршал не может похвастаться тем, что едва не спас Цезаря!!!
— Вот это-то меня и волнует, — тихо отозвался Афанасьев. — Мы уже нагромоздили столько исторических парадоксов. Колян — зять Батыя, предок Ивана Грозного, Васягин — почти что спаситель Цезаря, я тоже немало натворил… По сравнению совсем этим репортаж, который сделали о еще не состоявшемся событии, — это так, ерунда, мелочь, маленькая погрешность во времени…
Все тревожно умолкли.
Наконец Колян Ковалев, первым разорвав удушливую тишину, поднялся со стула и сказал:
— Ладно, братаны.
Наконец Колян Ковалев, первым разорвав удушливую тишину, поднялся со стула и сказал:
— Ладно, братаны. Вы тут дальше перетирайте, если хотите, а я в больницу поеду, проведаю Сережу Борова. Он уцелел, но места живого на нем нет. Врачи, правда, уже сказали, что ничего — выживет…
Ковалев поехал в больницу к Сереже Борову, а через два дня вся компания в составе четырех человек, шести дионов и одного инфернала отправилась в Саратовскую область. На место приземления первого космонавта.
Глава двадцатая
ГАГАРИН И ЛЮЦИФЕР — ПОЧУВСТВУЙТЕ РАЗНИЦУ
1
Россия, Саратовская область, август 2004 года
— Наверное, кто-то крепко не желает, чтобы мы сделали это. А что, Вельзевулыч, уж не думаешь ли ты, что в дело вступил твой босс, способный пронюхать о наших планах и о том, ЧТО мы уже сделали? — спросил Афанасьев.
Добродеев покачал головой.
— Не хотелось бы так думать, — сказал он. — Когда босс берется за дело, он не припугивает, как в вашем случае. Если бы он за вас взялся, то у вас уже отсутствовали бы возможности выдвигать теории, как вы сейчас это делаете. Да!.. Вы бы уже ножки протянули и ручки на груди сложили, а в них вставили бы вам свечечку, ну и сами дальше знаете… Нет, вряд ли это он. Впрочем, раз уж вы на меня успели подумать, то на моего босса, что называется, сам…
— …сам бог велел, — весело договорил Колян Ковалев.
Из ноздрей Добродеева вырвались две струйки дыма, как будто он курил. Почтенный инфернал страдальчески сморщился и укоризненно глянул на Ковалева.
— Все понял, Вельзевулыч, — примирительно поднял руки тот, — больше не буду, заметано.
— Да ему больше и не надо, — отозвался Пелисье, — посмотрите, он и так зеленый, как новогодняя елочка. Вы что, месье Добродеев, занедужили?
— Утрясло, — отозвался инфернал. -Я это… автобусы, да!.. плохо переношу! Очень, очень скверно. Особенно когда мост через Волгу переезжали, который между Саратовом и Энгельсом, городом на другом берегу. Меня чуть не стошнило. Позеленел аж!
— Ну, ничего, Астарот Вельзевулыч. Будем считать, что идиому «до зеленых чертиков» ты оправдал. Ну-ну! Не надо дуть губы. Подъезжаем. То есть уже почти приехали.
— Где, где? — влез любознательный Эллер.
— А вон видишь обелиск? Так это там, — пояснили ему.
Кто не знает, место приземления первого космонавта Земли затеряно в широкой приволжской степи, и только высоченная каменная стела в виде взмывающей вверх ракеты выделяет его из всей местности, достаточно глухой и однообразной. Степь да степь кругом, как поется в одной известной песне.
Первое ознакомление с местом посадки Гагарина, первого человека в космическом пространстве, вызвало легкое недоумение, однако же переходящее во все более тяжелые формы. Наверное, дионы не думали, что их победный марш к власти над миром начнется именно с такого места, которое, на их взгляд, трудно было считать величественным. Афанасьев уже было хотел отослать их со всеми претензиями к губернатору Саратовской области, как бог-пенсионер Вотан Борович поднял клешневатую руку, повелевая всем замолчать, и произнес:
— Тихо же, о несносные! Доколе мне это слушать!! Ужели уваженья нету в вас, окаянных берсерках! Немедля умолкните! Слушайте, что я вам скажу. Чувствую я, что в этом месте сила необычайная. Клянусь рогом Хеймдалля, что произойдет сейчас необычайное и великое!
— Да это уж точно, — проворчал Васягин, — если такие ребята, как Вотан Борыч с гвардией, за гуж взялись, то точно что-нибудь выйдет — беда или дело, да только просто так не обойдется!
— У кого Ключи? — спросил Вотан.
Чувствую я, что в этом месте сила необычайная. Клянусь рогом Хеймдалля, что произойдет сейчас необычайное и великое!
— Да это уж точно, — проворчал Васягин, — если такие ребята, как Вотан Борыч с гвардией, за гуж взялись, то точно что-нибудь выйдет — беда или дело, да только просто так не обойдется!