— Да.
— А затем вы сделали вот что: вернулись к себе в общежитие и восстановили те черты, которые запомнились вам во время встречи на Маршалл-стрит. Верно?
— И во время нападения восьмого мая, — уточнила я и, предвосхищая его выпад, поспешила прибавить: — И я не могла бы узнать в нем мужчину, который меня изнасиловал, если бы это не был тот, кто меня изнасиловал.
— Повторите это, пожалуйста.
Я с радостью это сделала:
— Иными словами, я говорю, что выделила его на улице как насильника именно потому, что это и был тот самый мужчина, который меня изнасиловал. Я знала его приметы. Чтобы на него указать, мне нужно было прежде всего знать, как он выглядит.
— Вы находились на Маршалл-стрит и впервые в тот день увидели этого человека. Что он делал?
— Впервые я его увидела восьмого мая, а пятого октября — вторично.
Я заметила, что Гейл подалась вперед и внимательно слушает перекрестный допрос. При этом моем ответе она удовлетворенно откинулась на спинку стула.
— Я же ясно сказал: впервые в тот день. Я имел в виду…
— Не надо меня сбивать, — сказала я.
— Хорошо.
— Так вот, — начала я снова, — в первый раз я при виде его удостоверилась, что это он — то есть человек, который меня изнасиловал, — в тот момент, когда он, переходя через дорогу, сказал: «Эй, крошка, вроде мы с тобой знакомы?», а до этого я видела только его фигуру на другой стороне улицы, когда он разговаривал с каким-то мужчиной в переулке между барами «Уэйинн», «Джиноз» и «Джоз».
Я соблюдала максимальную точность. Сначала я заметила его фигуру со спины и лишь через несколько минут удостоверилась, что это он: когда он со мной заговорил и я разглядела его лицо.
— Он разговаривал с кем-то в переулке?
— Да.
— То есть на каком расстоянии от вас?
— В какой момент?
— В тот момент, когда вы остановились и увидели его.
— Я не останавливалась, я шла, когда увидела его, и… это же улица… он стоял на тротуаре, словом, на улице.
— Вы ему ничего не сказали?
— Нет. Я ему ничего не говорила.
— Он вам ничего не сказал?
— Он сказал: «Эй, крошка, вроде мы с тобой где-то встречались?»
Пэкетт вдруг пришел в возбуждение.
— Он так сказал? Вы утверждаете, что он сказал это тогда — или после того как вернулся из того переулка?
— Он не был в переулке, — сказала я.
Я хотела быть полностью уверенной в своих словах. Мне была непонятна причина такого возбуждения Пэкетта. И потом еще пятнадцать лет я не имела понятия, что защита утверждала, будто Мэдисон сказал «Эй, крошка, вроде мы с тобой где-то встречались?» в момент разговора с полицейским Клэппером. Я заколебалась. Пэкетт что-то замышлял, но я еще его не раскусила.
— В переулке стоял не он, а мужчина, с которым он беседовал. А эти слова он мне сказал в то время, когда я была на другой стороне улицы, возле Хантингтон-холла, и двигалась по направлению от университета. Обращаясь ко мне с этими словами, он пересекал улицу и двигался по направлению ко мне.
— Значит, тогда вы его увидели в тот день во второй раз?
— Да. Но тот раз был первым разом, когда я точно удостоверилась, что передо мной насильник.
— Столько событий, — протянул Пэкетт игривым тоном, будто я рассказывала, как повеселилась на ярмарке, и напридумывала невесть что.
— Столько событий, — протянул Пэкетт игривым тоном, будто я рассказывала, как повеселилась на ярмарке, и напридумывала невесть что. — Вы обратились в полицию и сделали заявление пятого октября?
— Да, это так.
— Это было сделанное под присягой заявление, скрепленное вашей подписью?
— Да.
— Вы попросили лейтенанта полиции указать, что это заявление полное, точное и законченное?
— Да, попросила.
— Вы сказали полиции пятого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года, что человек, увиденный вами на Маршалл-стрит, — это тот, кто вас изнасиловал, или вы сказали, что у вас такое ощущение, что это, возможно, он?
— Я сказала, что это человек, который меня изнасиловал восьмого мая.
— Вы уверены?
Он что-то подстраивал. Даже я это понимала. Мне лишь оставалось придерживаться своей версии, в которой он отыскивал изъяны.
— Да, уверена.
— Следовательно, если в заявлении содержатся иные сведения, они неверны?
Я шла вперед по минному полю.
— Да, неверны.
— Вы подписали это заявление, не так ли?
Он не торопился. Я смотрела ему прямо в глаза.
— Да, подписала.
— У вас была возможность прочитать его?
— Да, была.
— Полицейские просмотрели его вместе с вами, прежде чем вы поставили свою подпись?
Это было нестерпимо.
— Они ничего не просматривали. Просто дали мне подписать.
— Как же их фамилии? — неодобрительно спросил он и сверился со своими записями.
Теперь у него был вид победителя.
— Вы проучились четырнадцать лет, — сказал он. — Читать умеете, проблем при чтении заявления не возникло и вы все поняли?
— Да, все поняла.
— Сегодняшнее показание заключается в следующем: вы были уверены, что это соответствует истине. Даже если в заявлении от пятого октября не говорится, что…
Мастин высказал возражение:
— Прошу придерживаться формулы «вопрос — ответ».
— Принято, — сказал Горман.
— Помните ли вы, — вновь начал Пэкетт, — как написали в своем заявлении: «У меня есть ощущение, что этот чернокожий мужчина…»