— Правомерно ли сказать, что вы были чрезвычайно испуганы? — Меджесто стал продвигаться дальше.
— Да.
— В какой момент вы впервые почувствовали испуг?
— Как только услышала сзади шаги.
— У вас участился пульс?
— Видимо, да, участился.
— Вы это отчетливо помните?
— Нет, отчетливо не помню, чтобы у меня участился пульс.
— Помните ли вы, что вас охватил страх, что участилось и затруднилось дыхание?
— Что охватил страх — помню; наверно, присутствовали и какие-то физические симптомы, но не то чтобы я задыхалась.
— Помните ли вы что-нибудь еще помимо ощущения страха?
— Мое психическое состояние? — Поскольку именно это и подразумевалось, я решила выразиться прямо.
— Нет, — сказал он, — физическое. Может быть, вы помните, как у вас от страха засосало под ложечкой? Накатил озноб? Изменилась частота пульса, сбилось дыхание?
— Нет, таких конкретных проявлений не помню, разве что свой крик. Я все время повторяла насильнику, что меня сейчас вырвет: мама давала мне читать статьи, где сказано, что рвота способна оттолкнуть насильника.
— То есть это была уловка, имеющая целью отпугнуть того человека?
— Да.
— Вы узнали имя нападавшего?
— В смысле, когда узнала или…
— Вы узнали имя нападавшего?
— Нет, сама не узнавала.
Мне был не вполне ясен смысл. Для себя я решила, что вопрос относится к событиям мая.
— Встречались ли вы с этим человеком до мая тысяча девятьсот восемьдесят первого года?
— Нет.
— Встречались ли вы с этим человеком до мая тысяча девятьсот восемьдесят первого года?
— Нет.
— Встречались ли вы с этим человеком после мая тысяча девятьсот восемьдесят первого года?
— Нет.
— Ни разу?
— Ни разу.
— Когда вы увидели его после мая тысяча девятьсот восемьдесят первого года?
Я описала инцидент пятого октября. Уточнила, когда и где это было и как мне на глаза попался — в том же месте и в то же время — рыжеволосый патрульный, который впоследствии оказался офицером Клэппером. В заключение я рассказала, как позвонила в полицию и приехала в Управление охраны общественного порядка, чтобы передать описание внешности насильника.
— Кому именно вы передали описание? — спросил он.
Мистер Райан запротестовал:
— Полагаю, это выходит за рамки первоначального опроса. Выяснение дополнительных сведений целесообразно отложить до основных слушаний.
Я понятия не имела, что это означает. Мистер Райан, мистер Меджесто и судья Андерсон посовещались между собой и обсудили показания, полученные до предварительных слушаний. Они пришли к единому мнению. Мистеру Меджесто было позволено задать вопросы касательно задержания его подзащитного. Но судья предупредил, чтобы он «не отклонялся», то есть не вдавался в детали опознания. Последние внесенные в протокол слова судьи были «Прошу поактивнее». Как сейчас помню утомление в его голосе. Судья, по всей видимости, был превыше всего озабочен тем, чтобы поскорее закруглиться и пойти обедать.
Не понимая сущности их решения и, если уж честно, даже не догадываясь, какую именно тему им приспичило обсуждать, я занервничала, но тут же попыталась обратить все свое внимание на мистера Меджесто. Ясно было одно: ему снова позволено идти напролом.
— После того как вы перешли через дорогу и направились в сторону «Хантингтон-холла», встречались ли вы с этим человеком?
— Нет.
— Вам были предъявлены какие-либо фотографии?
— Нет.
В то время я еще не знала, что в моем деле отсутствует протокол опознания, потому что фотографий Грегори Мэдисона в полиции не было.
— Вы участвовали в официальной процедуре опознания?
— Нет.
— Вы явились в полицейское управление и там произвели идентификацию?
— Да.
— Уже после того, как позвонили матери?
— Да.
— И после того, как вам сообщили, что по вашему делу есть задержанный?
— В тот вечер мне ничего не сообщили. Я узнала, кажется, только на этой неделе, в четверг утром — узнала от офицера Лоренца.
— Выходит, вы сами не знали, известно ли вам, задержан или нет тот человек, которого вы встретили пятого октября?
— Как я могла знать, если полицейские, которые его задержали…
— Отвечайте только «да» или «нет»: известно ли вам, что…
Когда он в очередной раз меня перебил, я вышла из себя.
— По их описанию, именно тот, кого они задержали…
— Отвечайте на вопрос: известно вам или нет?
— После задержания мне не пришлось его увидеть.
— Вам не пришлось его увидеть.
— Человек, которого я описала восьмого мая, и человек, которого я встретила пятого октября, — одно и то же лицо; это тот, кто меня изнасиловал.
— Ваши показания сводятся к тому, что вы подозреваете человека, встреченного вами пятого октября…
— Я уверена, что человек, встреченный мною пятого октября, — это тот, кто совершил изнасилование.
— Человек, который, по вашим словам, совершил изнасилование, и есть тот самый человек, которого вы встретили пятого октября?
— Абсолютно верно.
— Но вам неизвестно, задержан ли этот человек?
— Ну, я же не участвовала в задержании — откуда мне знать?
— Вопрос был такой: вам неизвестно?
— Ладно, пусть будет так: мне неизвестно.
Что еще я могла сказать? Он доказал, и весьма убедительно, что я не состою на службе в полиции города Сиракьюс.
Мистер Меджесто повернулся к судье: