— Следуйте за мной и делайте все, что делаю я.
Рауля повели к квадрату света. Затем перс опять встал на колени, схватился за край отверстия и сполз вниз, в подвал, держа пистолет зубами.
Странно, но Рауль полностью доверял этому человеку. Хотя он ничего не знал о нем и его слова придали еще большую таинственность приключению, виконт верил, что перс был с ним против Эрика в это решающее время. Его чувства казались неподдельными, когда он говорил о «монстре», и интерес, который он проявил к Раулю, не вызывал подозрений. И наконец, если бы у него были какие-нибудь дурные намерения в отношении Рауля, он не дал бы ему пистолет. Кроме того, Рауль должен был разыскать Кристину любой ценой, и у него не оставалось выбора средств. Если бы он колебался или даже сомневался относительно намерений перса, он считал бы себя подлым трусом.
Рауль тоже встал на колени и ухватился обеими руками за край люка.
— Пошли, — услышал он и упал вниз. Перс поймал его, приказал лечь на пол, закрыл над ними люк чем-то, чего Рауль не мог видеть, и лег рядом. Молодой человек хотел попросить объяснений, но рука перса зажала его рот, и он сразу же услышал голос, в котором узнал голос полицейского комиссара Мифруа.
Рауля и перса скрывала перегородка. Рядом узкая лестница вела наверх, в маленькую комнату, в которой Мифруа, видимо, ходил взад и вперед и задавал вопросы, потому что они слышали его шаги и голос.
Освещение было очень слабым, но после кромешной темноты коридора наверху Рауль без особых затруднений мог различать очертания вещей. И он не смог сдержать слабого восклицания, когда увидел три тела.
Одно лежало на узкой площадке маленькой лестницы, ведущей наверх, к двери, за которой был слышен голос Мифруа; два других скатились вниз по лестнице и лежали с раскинутыми руками.
Если бы Рауль протянул руку через перегородку, за которой стоял, он мог бы коснуться одного из них.
— Тише, — прошептал перс. Он тоже увидел тела и сказал только одно слово, которое объяснило все: — Он!
Голос Мифруа стал громче. Он требовал информацию о системе освещения, и режиссер что-то говорил ему. Следовательно, комиссар был у трубы органа или в одной из соседних комнат.
Вопреки тому, что думают, особенно в связи с оперным театром, труба органа не играла. В то время электричество использовалось только для определенных, весьма ограниченных сценических эффектов и для электрических звонков. Громадное здание и даже сама сцена все еще освещались газом. Водород использовался для того, чтобы регулировать и менять освещение сцены посредством специального аппарата, который и называли трубой органа — в нем было много труб. Ниша рядом с будкой суфлера предназначалась для старшего группы осветителей Моклера. Оттуда он давал указания своим помощникам и следил, чтобы они выполнялись. Моклер находился в этой нише во время каждого спектакля.
Но теперь в нише не было ни его, ни его помощников. — Моклер! Моклер!
Голос режиссера гремел в подвалах, как в барабане. Но Моклер не отвечал.
Мы говорили, что дверь вела на маленькую лестницу, которая шла сверху, из второго подвала. Мифруа пытался открыть ее, но она не поддавалась.
— В чем дело? — сказал он режиссеру. — Дверь, кажется, заблокирована. Она всегда открывается-с таким трудом?
Энергично надавив на дверь плечом, режиссер наконец открыл ее. Он не смог сдержать восклицания: он увидел человеческое тело.
— Моклер!
Все пришедшие вместе с Мифруа к трубе органа с тревогой бросились вперед.
— Он мертв, бедняга! — простонал режиссер. Мифруа, которого, казалось, ничто уже не удивляло, наклонился над длинным телом.
— Нет, — сказал он, — он мертвецки пьян. Поверьте, это не одно и то же.
— Если это так, то подобное случилось с ним впервые, — заявил режиссер.
— Тогда, может быть, ему дали наркотик. Это вполне возможно. — Мифруа выпрямился, сделал несколько шагов вниз и вдруг закричал:
— Смотрите!
Два тела лежали внизу на ступеньках, освещаемые тусклым светом маленького красного фонаря. Режиссер узнал помощников Моклера. Мифруа спустился и приложил ухо к груди каждого.
— Они крепко спят, — сказал он. — Странное дело! Очевидно, кто-то вмешался в работу осветителей, — и это лицо заодно с похитителем. Но что за странная идея похищать певицу прямо со сцены! Это случай, когда идут самым «трудным путем», если таковой был! Пошлите за доктором. — И он повторил: — Странно! Очень странно! — Комиссар вернулся к маленькой комнате и заговорил с людьми, которых Рауль и перс не могли видеть с места, где они находились. — Что вы скажете на все это, господа? Вы единственные, кто не сказал, что думает на этот счет, но должно же у вас бить какое-то мнение относительно происходящего?
Рауль и перс увидели унылые лица двух директоров, появившихся над площадкой и услышали, как Мушармен произнес голосом, полным волнения:
— Здесь происходят вещи, которые мы не можем объяснить.
— Спасибо за эту информацию, — сказал Мифруа саркастически.
Режиссер, поддерживая подбородок ладонью правой руки, что было явным признаком глубокой задумчивости, сказал:
— Это не первый случай, когда Моклер заснул во время спектакля. Я вспоминаю, что нашел его однажды храпящим в нише, а рядом валялась его табакерка.