— Не пытайтесь острить, Габриэль. Здесь происходят вещи, за которые вы и Мерсье тоже несете ответственность.
— Какие вещи?
— Кристина Доэ не единственная, кто исчез сегодня вечером.
— В самом деле?
— Да, это так. Можете вы сказать мне, почему, когда мадам Жири зашла в комнату отдыха некоторое время назад, Мерсье взял ее под руку и поспешно увел?
— Я этого не заметил, — сказал Габриэль.
— Вы заметили это так хорошо, что последовали за Мерсье и мадам Жири в кабинет Мерсье. И в»тех пор никто не видел мадам Жири.
— Вы думаете, мы ее съели?
— Нет, но вы заперли ее в кабинете. И знаете, что слышат люди, проходя мимо его дверей. Они слышат крики:
«Негодяи! Негодяи!» В этот момент к ним подошел запыхавшийся Мерсье.
— Теперь все еще хуже, чем когда бы то ни было, — произнес он угрюмо. — Я стал кричать им: «Это очень серьезно! Откройте дверь! Это я, Мерсье!» Я услышал шаги, потом дверь открылась, и я увидел Мушармена.
— Теперь все еще хуже, чем когда бы то ни было, — произнес он угрюмо. — Я стал кричать им: «Это очень серьезно! Откройте дверь! Это я, Мерсье!» Я услышал шаги, потом дверь открылась, и я увидел Мушармена. Он был очень бледен. «Чего вы хотите?» — спросил он. Я сказал:
«Кристина Доэ похищена!» И знаете, что он ответил мне:
«Тем лучше для нее!» Затем он положил мне в руку вот это и закрыл дверь.
Мерсье разжал ладонь. Реми и Габриэль посмотрели на то, что он держал.
— Английская булавка! — вскричал Реми.
— Странно! Странно! — пробормотал Габриэль, который не мог сдержать дрожь.
Вдруг голос заставил всех троих повернуть головы.
— Извините меня, мсье, может быть, вы скажете мне, где Кристина Доэ?
Несмотря на серьезность ситуации, этот вопрос, вероятно, заставил бы их засмеяться, если бы они не увидели молодого человека со скорбным лицом, способным вызвать только жалость. Это был виконт Рауль де Шаньи.
Глава 16. Кристина! Кристина!
После фантастического исчезновения Кристины первой мыслью Рауля было обвинить в этом Эрика. У него больше не оставалось никаких сомнений в почти сверхъестественной силе Ангела музыки в этом королевстве Оперы, где он установил свою дьявольскую власть.
И Рауль поспешил на сцену в безумии отчаяния и любви.
— Кристина! Кристина! — стонал он, словно потеряв рассудок, призывая ее, так же как она, все еще дрожащая от божественной экзальтации, одетая в белый саван, должно быть, взывала к нему из темной пропасти, в которую, словно дикое животное свою добычу, унесло ее чудовище.
— Кристина! Кристина! — повторял Рауль. И ему казалось, что он слышит ее крики через хрупкие стены, которые отделяли его от мира. Он чутко прислушивался. А потом опять блуждал по сцене как безумный. Если бы только он мог сойти туда, вниз, вниз, вниз, в это царство тьмы, все входы в которое были закрыты для него. Хрупкое препятствие, подмостки, обычно отходившие так легко, что Рауль мог видеть пропасть, которая привлекала все его помыслы, подмостки, скрипевшие под его шагами и распространявшие их звуки, словно эхо в жуткой пустоте подвалов, — эти подмостки были теперь неподвижны. Более того, казалось, они вообще никогда не сдвигались. И теперь лестницы, которые вели под сцену, были закрыты для всех.
— Кристина! Кристина!
Люди отталкивали несчастного, смеялись, подшучивали над ним, думая, вероятно, что рассудок бедного жениха помутился.
В дикой гонке вдоль темных, таинственных проходов, известных только ему, Эрик, должно быть, волочил бедную невинную Кристину в свое отвратительное логово, в спальню в стиле Луи-Филиппа, выходящую на адское подземное озеро.
— Кристина! Кристина! Вы не отвечаете! Не умерли ли вы в момент всеохватывающего ужаса от горячего дыхания монстра?
Ужасные мысли вспыхивали, словно молнии, в отяжелевшей голове Рауля. Эрик, очевидно, раскрыл их секрет и узнал, что Кристина предала его. И теперь мстит ей! После такого удара по самолюбию этот злой гений не остановится ни перед чем. В его могучих руках Кристина обречена!
Рауль опять подумал о золотых звездах, которые видел в своей комнате. Если бы только пистолет был способен уничтожить их!
Существуют, конечно, необычные человеческие глаза, которые расширяются в темноте и светятся, как звезды или как глаза кошки. (Кроме того, всем известно, у некоторых альбиносов кроличьи глаза при дневном свете и кошачьи — ночью.) Да, он действительно выстрелил в Эрика! Если бы только он убил его! Монстр сбежал по водосточной трубе, как кошка или преступник, которые (опять же, как всем известно) могут карабкаться по водосточным трубам хоть до самого неба. Эрик, вероятно, замышлял что-то против Рауля, но, раненный, убежал и обратил свой гнев против своей возлюбленной.
Эрик, вероятно, замышлял что-то против Рауля, но, раненный, убежал и обратил свой гнев против своей возлюбленной.
Такие жестокие мысли роились в голове бедного Рауля, когда он бросился в артистическую комнату Кристины.
— Кристина! Кристина!
Горькие слезы обожгли веки несчастного, когда он увидел разбросанную повсюду одежду, которую его невеста намеревалась взять с собой, готовясь к побегу. Если бы она согласилась уехать раньше! Почему она медлила? Почему играла с судьбой и с сердцем монстра? Почему в конечном акте милосердия она дала этой демонической душе пищу своей божественной песней: