Призрак Оперы

— Чье имя?

— Человека, сообщником которого вы являетесь, мадам Жири.

— Я — сообщница призрака? Вы думаете, я сообщница в чем?

— Вы делаете все, что бы он ни захотел.

— О! Он не очень надоедлив, вам это известно.

— И он всегда дает вам чаевые!

— У меня нет жалоб на этот счет.

— Сколько он дает вам за то, что вы приносите ему этот конверт?

— Десять франков. — И все? Немного!

— Но почему вы спрашиваете?

— Я скажу вам немного позже. Сейчас же мы хотели бы узнать, по какой чрезвычайной причине вы отдали тело и душу этому призраку, а не другому. За пять или десять франков нельзя купить дружбу и преданность, мадам Жири.

— Это верно! И я могу сказать вам о причине, мсье. В этом нет ничего бесчестного, поверьте, совсем ничего.

— Мы не сомневаемся, мадам Жири.

— Все в порядке, тогда… Призрак не любит, когда я говорю о Нем. — Ox! — воскликнул Ришар с саркастическим смехом.

— Но это касается только меня, — продолжала старая женщина. — Однажды в пятой ложе я нашла письмо ко мне или, скорее, записку, написанную красными чернилами. Я не стану вам читать эту записку, мсье, потому что знаю ее на память и никогда не забуду ее содержание, если даже доживу до ста лет.

И, сидя прямо, она с трогательным пафосом начала повторять по памяти:

«Мадам, в 1825 году мадемуазель Менетрие, балерина, стала маркизой де Кусси. В 1832 году Мари Таглиони, танцовщица, вышла замуж за графа Жильбера де Войсин. В 1840 году Ла Сора, танцовщица, вышла замуж за брата короля Испании. В 1847 году Лола Монтес, танцовщица, вступила в морганатический брак с королем Луи Баварским и стала графиней Лансфелд. В 1848 году мадемуазель Мария, танцовщица, стала баронессой д’Хермвиль. В 1870 году Тереза Хесслер, танцовщица, вышла замуж за Дона Фернандо, брата короля Португалии…» Ришар и Мушармен слушали это перечисление великолепных замужеств с любопытством. Мадам Жири встала. Чем дольше она говорила, тем оживленнее становилась. Наконец, вдохновленная, как предсказательница на своем треножнике, голосом, разрывающимся от гордости, она произнесла последнее предложение пророческой записки:

«…в 1885 году Мег Жири — императрица!» Обессиленная, мадам Жири упала обратно в кресло и сказала:

— Мсье, записка была подписана: «Призрак Оперы». Я слышала о нем раньше, но только наполовину верила в него. С этого момента, после того как призрак сообщил мне, что моя маленькая Мег, плоть от плоти моей, плод моего чрева, станет императрицей, я поверила в него полностью.

Не нужно долго изучать возбужденное лицо мадам Жири, чтобы понять, что было возможно получить от этого прекрасного воспоминания с двумя словами «призрак» и «императрица». Но кто руководил этой глупой марионеткой? Кто?

— Вы никогда не видели призрак, но он говорит с вами, и вы верите всему, что он говорит? — спросил Мушармен.

— Да. Прежде всего именно благодаря ему моя маленькая Мег стала балериной. Я сказала ему; «Если она будет императрицей в 1885 году, вы не должны терять время: она должна стать балериной уже сейчас». Он ответил: «Я позабочусь об этом». Он переговорил с мсье Полиньи, и дело было сделано.

— Так мсье Полиньи видел его?

— Нет, не видел, так же как и я, но он слышал его! Призрак сказал ему что-то на ухо — вы знаете, в ту ночь, когда он вышел бледный из ложи номер пять.

— Невероятно! — произнес Мушармен со вздохом.

— Невероятно! — произнес Мушармен со вздохом.

— Я всегда думала, что между призраком и мсье Полиньи были секреты, — продолжала мадам Жири. — Мсье Полиньи делал все, о чем просил его призрак, не мог отказать ему ни в чем.

— Вы слышали, Ришар? Полиньи не мог отказать призраку ни в чем.

— Да-да, я слышал! — заявил Ришар. — Полиньи — друг призрака, а мадам Жири — друг Полиньи, и вот вам! — И он добавил грубо: — Но меня не интересует Полиньи. Я могу сказать, что единственное лицо, чья судьба меня действительно интересует, это мадам Жири. Мадам Жири, вы знаете, что в этом конверте?

— Нет, конечно, нет, — ответила она.

— Хорошо, тогда посмотрите!

Она посмотрела в конверт беспокойными глазами, которые быстро прояснились.

— Тысячефранковые банкноты! — воскликнула она.

— Да, мадам Жири, тысячефранковые банкноты. И вы знали об этом очень хорошо!

— Нет, мсье! Я клянусь — Не надо клятв, мадам Жири. А теперь я скажу вам, почему я послал за вами. Я хочу, чтобы вас арестовали.

Два черных пера на выцветшей шляпе, которые обычно имели форму двух вопросительных знаков, тотчас превратились в восклицательные знаки; что же касается самой шляпы, то она угрожающе взметнулась над взбитым пучком волос мадам Жири. Удивление, возмущение, протест, тревога, оскорбленная добродетель — все это отразилось в скользящем движении, приведшем нос билетерши к носу Ришара, который не мог не отпрянуть в своем кресле.

— Арестовать меня?

Рот, который произнес это, казалось, был готов выплюнуть три оставшихся в нем зуба в лицо Ришара. Но тот вел себя героически. Он не отступил. Его угрожающе вытянутый указательный палец уже показывал билетершу ложи номер пять воображаемому судье.

— Я хочу, чтобы вас арестовали, мадам Жири, за воровство!

— Повторите это еще раз! — И, прежде чем Мушармен смог вмешаться, она нанесла Ришару мощный ответный удар. Но не костистая рука вспыльчивой старой женщины ударила директора по щеке: это был конверт, волшебный конверт, причина всех неприятностей. От удара конверт открылся, и банкноты разлетелись в разные стороны, кружась и порхая, как гигантские бабочки.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95