И как раз в это время в одну из лож вошла Карлотта. Это было сенсационное появление. Бедная Кристина посмотрела вверх на новую причину движения в зале и узнала свою соперницу. Ей показалось, что Карлотта насмешливо улыбается. Именно это спасло Кристину. Она забыла обо всем, думая только об одном: добиться нового триумфа.
С этого момента все изменилось. Кристина пыталась превзойти все, что сделала до этого, и преуспела. В последнем акте, когда она начала призывать ангелов подняться в небо, ее пение увлекло за собой трепещущую публику, казалось, ощутившую, что и у нее есть крылья.
При этом сверхчеловеческом зове в центре амфитеатра встал мужчина с лицом, обращенным к Кристине, как будто он покидал землю вместе с ней. Это был Рауль.
Ангел, благословенный небом…
И с простертыми руками, поднятой грудью, окутанная волосами, свободно падающими на ее оголенные плечи, Кристина издала божественный возглас:
Мой дух стремится к тебе на покой!
И в этот момент сцена неожиданно погрузилась в темноту.
Это длилось одно мгновение, у зрителей едва хватило времени воскликнуть в удивлении. Но когда сцена опять осветилась, Кристины там не оказалось. Что стало с ней? Какое чудо произошло? Зрители обменивались недоуменными взглядами. Волнение быстро достигло своего пика как на сцене, так и в зале. Люди спешили из-за кулис к тому месту, где несколько секунд назад стояла певица.
Куда исчезла Кристина? Какое колдовство вырвало ее из рук Кароласа Фонты на глазах у восторженных зрителей? Оставалось только предположить, что ангел ответил на ее пылкую мольбу, забрав ее тело и душу на небо.
Рауль, все еще стоя в амфитеатре, горько рыдал. Граф Филипп поднялся с места в своей ложе. Люди смотрели на сцену, на графа и его брата, гадая, имеет ли это странное происшествие какую-то связь со слухами, о которых сообщила утренняя газета.
Рауль быстро оставил свое место, Филипп исчез из ложи, и пока занавес закрывали, публика поспешила к входу за кулисы. Зрители ждали объявления. Шум стоял неописуемый. Все говорили сразу, и у каждого было свое объяснение случившегося.
— Она упала в люк.
— Ее подняли на канатах на чердак. Бедная девушка стала, возможно, жертвой какого-то сценического эффекта, который новая администрация испытала впервые.
— Это было заранее запланированное похищение. Это подтверждает тот факт, что на сцене стало темно, когда она исчезла.
Наконец занавес медленно поднялся. Каролас Фонта взошел на подиум дирижера оркестра и печально объявил:
— Дамы и господа, случилось что-то невероятное и глубоко тревожное. Наша несравненная Кристина Доз исчезла, и никто не знает, каким образом!
Глава 15. Странное поведение английской булавки
Возбужденная толпа вторглась на сцену. Певцы, рабочие сцены, танцовщики, статисты, хористы, завсегдатаи — все они что-то спрашивали, кричали, толкались.
— Что случилось?
— Ее похитили!
— Это сделал виконт де Шаньи!
— Нет, это его брат!
— Ах, вот и Карлотта. Это ее козни.
— Нет, это был призрак!
Некоторые смеялись, особенно после того, как осмотр пола и люков исключил возможность несчастного случая.
В этой пестрой толпе трое мужчин о чем-то спорили низкими голосами, отчаянно жестикулируя: Габриэль, хормейстер, Мерсье, администратор, и Реми, секретарь. Они уединились в углу прохода между сценой и широким коридором, ведущим в комнату отдыха балерин, за скоплением какой-то бутафории.
— Я постучал, но они не ответили. Может быть, их нет в кабинете. Но этого никак нельзя узнать, потому что они взяли ключи.
Так говорил Реми и, несомненно, имел в виду двух директоров Оперы. Во время последнего антракта они приказали, чтобы их не беспокоили ни по какому поводу.
— Но исчезновение певицы со сцены случается не каждый день! — горячился Габриэль.
— Вы сообщили им об этом хотя бы через дверь? — спросил Мерсье секретаря.
— Я сейчас же пойду туда, — сказал Реми и убежал. Затем пришел режиссер.
— Месье Мерсье, пойдемте! Что вы оба делаете здесь? Вы нужны внизу, мсье.
— Я не собираюсь ничего слышать и тем более делать, пока не придет комиссар Мифруа! — заявил Мерсье. — Я послал за ним. Когда он будет здесь, мы посмотрим. — А я говорю, что вы немедленно должны пойти вниз к трубе органа.
— Нет, пока здесь не появится Мифруа.
— Сам я уже был там.
— Ну и что же вы видели?
— Я никого не видел. Понимаете? Никого!
— Но я ничего не могу поделать с этим, не правда ли?
— Конечно нет, — ответил режиссер, бешено ероша свои буйные волосы. — Но если кто-то в тот момент был у трубы органа, он, вероятно, сможет рассказать нам, каким образом вся сцена сразу погрузилась в темноту.
— Но если кто-то в тот момент был у трубы органа, он, вероятно, сможет рассказать нам, каким образом вся сцена сразу погрузилась в темноту. Но мы нигде не можем найти Моклера, понимаете?
Моклер был шефом группы осветителей, который менял день и ночь на сцене Оперы.
— Не можете нигде найти Моклера? — повторил потрясенный Мерсье. — А его помощники?
— Ни Моклера, ни его помощников! Никого из группы осветителей, я вам говорю, — закричал режиссер. — Вы же понимаете: эта девушка не могла исчезнуть сама по себе! Все было кем-то спланировано, организовано, и мы должны узнать, кем. А администраторов нет… Я приказал, чтобы никто не ходил вниз, к контрольным щитам освещения, и поставил пожарного у трубы органа. Разве я сделал что-то неправильно?