И о ней же, держащей на руках свою собственную крошку.
Я пыталась не думать о Марине нынешней, смущенной затеей матери. Тем, чего она не может и не должна пока понимать.
Вместо этого я занялась предсвадебным инструктажем для Стефани.
В моем завещании особо оговорена сумма, выделенная на свадебное платье Марине. Стефани пообещала, что привезет ее за ним сюда, в «Кляйнфелдс». Что само по себе похоже на безумие, хотя забавное и милое.
Дело в том, что любимый магазин одежды нашей Стефани — то, что мы называем «Хучи мама», где продают крохотные полиэстеровые платьица и пластмассовые туфли-шпильки, все по 9.99.
Когда мы поехали к моему издателю, мне пришлось сказать ей:
— Прикройся. Накинь сверху что-нибудь поприличнее. — Нередко она обтягивает свою могучую грудь полиэстером так плотно, что я боюсь, как бы материя не лопнула.
И этой женщине я поручала помочь Марине выбрать самое изысканное и ответственное платье в жизни.
Увы. Оставалось только надеяться, что к тому времени все эти ужасные платьица без бретелек сбудут в Китай. По-моему, женщины в них похожи на футболистов.
— Ничего белоснежного! — говорила я Стефани. — Слоновая кость. И не слишком много тюля. Акцент на кружевах.
Марина выбрала А-силуэт, платье, которое расширяется книзу, как буква А. Или, сказать точнее, его выбрала для нее продавец. Марина была так ошарашена, что только и могла кивнуть.
— Когда будешь выбирать платье, вспоминай королевские свадьбы, — продолжала я наставлять Стефани, пока мы ждали у примерочной. — Принцессу Кейт, например. Изысканно. Утонченно. Длинные рукава предпочтительны. Они делают платье более презентабельным.
Вышла Марина.
Без бретелек. Красная. Больше всего она походила на четырнадцатилетку, которую посадили в свадебный торт и поставили в полузащиту.
— Мне не нравится такое пухлое, — сказала она.
Ты моя девочка!
— Может, примеришь что-нибудь с рукавами? — спросила я.
Я уже говорила продавцам из «Кляйнфелдса», что мое любимое платье всех времен и народов — то, в котором была Белла в вампирском фильме «Рассвет». Облегающий шелковый чехол со вставкой из прозрачных кружев на спине и длинными рукавами с кружевными манжетами, слегка прикрывающими кисти рук. Девушки вынесли платье, напоминающее наряды Беллы и принцессы Кейт. Длинные кружевные рукава, строгая линия ворота, подчеркнутая рюшами тонкая талия и длинная гладкая шелковая юбка с треном.
Марина скрылась в примерочной. Я снова принялась за советы Стефани на тему «когда придет день» — когда день придет, выбери Х. Когда день придет, делай Y. Самих советов я уже не помню, ведь мое сердце было там, в примерочной.
Дверь распахнулась. И вышла Марина, на десять лет старше и на фут выше.
Я ясно видела ту прекрасную женщину, которой она станет однажды. Я просто сидела и смотрела.
Что делать, если в самый яркий миг твоей жизни тебя вдруг посещает мысль о потере? Когда ты думаешь о событии, до которого не доживешь?
Я опустила голову.
Я просто сидела и смотрела.
Что делать, если в самый яркий миг твоей жизни тебя вдруг посещает мысль о потере? Когда ты думаешь о событии, до которого не доживешь?
Я опустила голову. «Дыши», — приказала я себе.
Я подняла глаза. Улыбнулась, и Марина улыбнулась мне в ответ. Я напрягла язык и сказала:
— Мне нравится.
Марина обычно сутулится, как все тинейджеры, но в этом платье она стояла абсолютно прямо, высокая и сияющая.
— Ты красавица, — прошептала я, ворочая непослушным языком. Не знаю, слышала ли она меня. Ведь я шамкала и глотала слезы.
Мы сделали несколько фото. И стали жить дальше.
Воспоминание было готово.
Марина вернула платье и переоделась в джинсовые шорты и кроссовки. И мы тихо покатили мимо обмерочной, фрачной комнаты, большой подземной залы, где дюжины женщин сидят склонившись над швейными машинами.
Вокруг было слишком много людей, чтобы я могла сказать Марине то, что хотела. Объяснить ей, как она мне дорога.
И что не телом, так духом я всегда буду рядом.
Всегда.
«Кляйнфелдс» был неподходящим местом для подобных разговоров. Вокруг нас вились продавщицы, которые наперебой давали советы по выбору фаты. Кругом бродили измученные невесты, каждая со своей группой поддержки. Мимо непрестанно текли людские ручейки, сворачивая к примерочным.
Менеджеры «Кляйнфелдса» не сразу согласились позволить нам примерить платье, опасаясь, видимо, как бы смертельно больные матери со своими несовершеннолетними дочерьми не нагрянули на них со всего света. Зря боялись. «Кляйнфелдс» — не то место, где можно сказать дочери слова, которые она запомнит на всю жизнь.
Что, вероятно, и к лучшему.
Ведь Марина еще ребенок.
А ребенок всегда рассчитывает на то, что мать будет рядом. И защитит.
Меня еще раз загрузили в фургон с клеткой для инвалидных колясок. Стеф снова пошутила насчет собачьего приюта. Я посмеялась, чтобы не заплакать. О, милая моя сестра, не разбивай мне сердце.
— Может быть, на обратном пути купим пиццу? — предложила Марина.
— Конечно, — ответила я.
В тот вечер, когда я уже спала, Марина прилегла рядом со мной.
— Ты такая милая, мама, — услышала Стефани.
Она поцеловала меня.
Когда я проснулась наутро, моя дочь спала рядом со мной.