Одну из них, шестифутовую, поймали на крючок папа с мамой в 1962 году. Вторую я выудила из соседского мусорного бака.
И мы повесили рыб рядом с синими дверями. Вот она, волшебная палочка!
Теперь я понимаю, что я тогда делала: устраивала себе гнездо. Создавала дом своей мечты. Такой, в котором мне хотелось бы прожить последние годы. Такой, который я хотела бы оставить мужу и детям в наследство.
Как только наступила относительная прохлада флоридской зимы, я перебралась наружу: там я писала, планировала поездки, строила планы, курила — с каждым днем все больше и больше. Устраивалась подальше от вечно орущего телевизора, трубы Обри и перепалок детей.
Несколько месяцев я просидела под холщовым пологом на цементном бортике нашего бассейна в откидном офисном кресле, любуясь нашим симпатичным двориком. Наблюдала, как с каждым днем толстеют плоды манго. Восхищалась разнообразием пальм.
Здесь надо рассказать еще одну историю о доброте моих родителей. У меня есть друг и бывший сосед по имени Барт — ботаник, владелец оранжереи и ландшафтный дизайнер. Много лет назад он засадил нам деревьями весь двор бесплатно. Почему? «Просто я хочу сделать что-нибудь приятное тебе и твоим родителям. Они так добры ко мне», — сказал он.
Услышав о моем диагнозе, он захотел озеленить еще и наш задний двор. Барт привел меня в свою оранжерею, и мы выбрали хорошие взрослые растения, которые при ином раскладе стоили бы тысячи.
Это были пальмы: треугольные, кокосовые, веретенные, банановые и бутылочные, одно-, двух- и трехствольные. И даже редкая кустовая пальма, которой Барт особенно гордился. Как она называется, я не помню, помню только, что это был невероятно щедрый дар.
(Я посмотрела в словаре. Пальметто, карликовая пальма. Спасибо тебе, Барт!)
Он помог нам высадить их по периметру бассейна и вдоль изгороди. А потом я дни напролет сидела во дворе и любовалась ими. Радовалась жизни.
Такова одна из прелестей жизни во Флориде: можно сидеть на улице в шортах, под пальмами.
А потом снова началась жара, от нее раскалялся цемент под ногами, а холщовый полог удерживал духоту. Даже в тени жарило, как в печке.
Однажды в жуткое пекло я увидела на нашем открытом солнечным лучам газоне мираж — тенистый оазис. Может быть, пергола с закрытым крыльцом? Или… меня захватила мысль о хижине-чики.
Или тики, кому как больше нравится.
Открытая хижина, без стен, с крышей из пальмовых листьев. Индейцы племени микосуки во Флориде строили такие дома на протяжении многих веков. Высокая крыша не пропускает дождя и не аккумулирует тепло, отбрасывая прохладную тень.
Под такими крышами часто устраивают бары. Я же представляла себе большую удобную территорию с тиковой мебелью, мягкими диванами, столиками, подушками, свечами, оттоманками — место, где мы с Джоном сможем собирать друзей и радоваться жизни.
Место, где наши дети смогут проводить время со своими друзьями — не под самым нашим носом, но все же под присмотром.
И я представила свою идею Джону.
— Нет. Мне нравится открытый двор, — сказал он.
Тогда я принялась его обрабатывать:
— Слушай, эти офисные кресла такие неудобные!.
Тогда я принялась его обрабатывать:
— Слушай, эти офисные кресла такие неудобные!.. Слушай, там так жарко!.. Представляешь, тогда нам и в отпуск ездить будет не нужно: пляж будет у нас прямо во дворе!
Бесполезно.
Его беспокоили новые траты, а еще то, что у него прибавится дел. А он и так устает.
— Послушай, но ведь хуже не будет, если мы просто прикинем, во что это обойдется, — сказала я. — Обещаю, я все устрою сама.
Начался май. К тому времени я уже почти не могла пользоваться айпэдом. От большой клавиатуры уставали руки. Я едва таскала их по экрану.
Я, как снайпер, долго нацеливалась кривым дрожащим пальцем на нужную кнопку, а потом опускала его, надеясь, что попаду в цель.
Здравствуй, айфон!
Его крохотная сенсорная клавиатура подходила мне идеально, ведь большой палец правой руки у меня еще отлично работал. Этим самым пальцем на этом самом айфоне я набрала сто тысяч слов примерно так, как обычно люди пишут эсэмэски. Именно так я написала почти всю эту книгу.
Тем же самым пальцем я нашла подрядчика и заказала смету моей чики.
Результат оказался вполне приемлемым. Такие расходы были нам по карману. И я взялась за дело всерьез. Даже не спросив одобрения Джона, чем здорово его разозлила.
«Пожалуйста, когда принимаешь решения, не забывай про меня», — прислал он мне сообщение с работы.
«Ладно. Прости».
Джон согласился на все, но с условием: хижина должна была стоять в задней части двора, ближе к изгороди, отделяющей наш участок от соседей, чтобы в центре двора осталось свободное место.
— Согласна, — сказала я.
Друзья помогли мне собрать все необходимые разрешения, заполнить их и передать строителям.
Мы живем в маленьком опрятном районе Вест-Палм-Бич, который называется «Берег озера Кларк». Здесь полно симпатичных домов и куча правил, согласно которым строить можно не все и не везде.
Хотя я и называю это «законодательной кабалой», но все-таки согласна: ограничения нужны, иначе порядка не будет. Так вот, здесь у нас вблизи границ участков ничего строить нельзя, в том числе и пальмовую хижину, а именно там ее хотел видеть Джон.
Нам пришлось бы подавать на пересмотр, а это заняло бы два месяца и стоило бы нам еще нескольких сотен долларов. А я уже и так жила по секундомеру.
— Пожалуйста, Джон, ну давай поставим ее посредине. Меньше травы надо будет косить. Пожалуйста.
— Ладно, — сдался он.
И вот строительство хижины-чики размером шестнадцать на четырнадцать футов началось. Сначала четыре столба заглубили на три фута в землю и залили цементом. Затем на них положили несущую конструкцию из кедровых балок.
А потом потянулись грузовики с пальмовыми листьями. Их были тысячи, листьев пальмы сабаль — они не рвутся и не пропускают воду.