И бой начался. Сначала было непонятно, что происходит, передовые комши как-то задергались, потом их строй словно бы распался на некоторое подобие раздвоенного языка, и лишь тогда стало по-нятно, что по ним из первых домов Лагеря стреляют. Реденько, не очень эффективно, но стреляют.
— Ким, — заорал Ростик, — помогай своим.
Сам он приник к пушкам, заставил Сэма приноровиться к его работе и начал палить, хотя до пауков было далековато. Одно только и выручало, на корабле ему сменили «подгоревшее» орудие, поэтому дальность огня увеличилась, хотя при этом бить следовало только в самые плотные построения комши.
Ким и сам все понял, прошелся над Лагерем, правда, с обратной стороны от атакующих пауков, но бочком, чтобы стрелки в крыльях треугольника тоже могли палить, и вот тогда-то стало ясно, что совсем просто паукам захватить Лагерь не удастся. Что-то там происходило такое, от чего они пробовали сбиваться в кучу… И тогда накрывать их пальбой было легче… Но все равно их было слишком много, слишком плотно они отвечали на огонь защитников, и тогда удерживающий их огонь затихал.
Они продвинулись сначала на окраины городка, потом кто-то из них вторгся на улицы, кто-то даже попробовал втиснуться в строения… Хотя это им плохо удавалось, двери были узки для них, и слишком широко расставленные четыре лапы мешали. Тогда они стали каким-то невероятным образом ломать строения, поднимая тучи легкой, уже холодной пыли, и все-таки то там, то тут это им удавалось. Рост даже подумал с отчаянием, что пурпурным стоило бы строить свои дома покрепче, тогда у обороняющихся было бы больше шансов… Хотя бы оставалось больше времени для боя.
А так, как получалось, выходило плохо. Дома пурпурных, как у них и было принято, иногда в четыре-пять этажей, ломались, давя слишком агрессивных пауков, но и погребая под собой обороняющихся. Не прошло и часа, как пауки оказались на главной площади перед зданием человеческой администрации Лагеря. Тут паукам стало просторнее, к тому же они вышли в ту часть развалин, которая осталась от пожара во время бунта пурпурных и которые почему-то не восстанавливали, видимо, за ненадобностью.
Комши, прежде рассредоточенные, вдруг собрались и дружно, едва ли не в порядках регулярной армии, бросились на штурм именно здания администрации. Ростик хорошо его помнил, его неширокие, темноватые коридоры, не слишком высокие помещения, его ступени между этажами… Даже супец, которым пыталась отравить его Василиса, вспомнил, хотя и был занят под завязку.
А потом крейсер Кима, как стало казаться, остался над Лагерем в одиночестве, Ростик даже осмотрелся… Но нет, еще два крейсера тоже палили из всех своих орудий в стороне завода, но как же недостаточна была эта сила, хотя ребята очень старались меткостью восполнить недостаток численности… И лишь к полудню, когда здание администрации стало валиться, сначала южным углом, обнажая внутреннее устройство, потом проваливаясь и перекрытиями, стало понятно, что здесь все кончено.
В начале штурма комши не обращали внимания на крейсеры, реющие над ними, но когда пауков стало много, очень много, некоторые из них, не сумев протолкаться к домам, принялись отгонять и треугольники. Ким что-то кричал, предупреждая кого-то сзади — Ростик не понял, кого именно, — но попадания в их машину стали такими регулярными, что стало ясно, придется отойти.
Ким что-то кричал, предупреждая кого-то сзади — Ростик не понял, кого именно, — но попадания в их машину стали такими регулярными, что стало ясно, придется отойти.
Ким так и сделал. Только тогда Рост оторвался от пушек и заметил, что их крейсер горит, от него в воздухе остается дымный след, да и раненых оказалось немало. Трое или четверо загребных на котлах и кто-то из стрелков на корме. К тому же и машина шла криво, отчетливо не вытягивая своего веса правым задним блином, видимо, тому тоже досталось.
Рост все равно развернул пушку и попробовал бить по паукам через корму, хотя это было уже трудновато. Да и палить на слишком большом расстоянии не имело смысла — патронов было жалко.
И, все-таки, все-таки… Как неожиданно стало ясно, пауки, почти охватившие Лагерь, в восточной стороне своего кольца вдруг расступились. Стрельбы там не было, но комши умирали от какой-то невидимой опасности… Аглоры, решил Ростик, работают мечами. А может, только один аглор, кто-нибудь из тех, кто решил, что сумеет вдоволь накромсать этих чудищ и уйти в случае явной опасности. Уж чему-чему, а этому невидимок учить не следовало, в тактическом отношении они были самыми ловкими бойцами Полдневья.
А потом он увидел, как сзади, за дымом, который они протянули за собой на несколько километров, один из двух оставшихся крейсеров потерял опору, крутанулся на месте и пошел вниз… И уже не вышел из этого пике. Он врезался в скопление пауков и окутался взрывом, ощутимым даже под осенним Полдневным солнцем.
— Что?! — заорал Ким, которому было не видно из его кресла, что произошло. — Кто?!
Только бы не Лада, думал Ростик. Только бы… Но он не знал, не видел, кто это. А Ким не мог бросить рычаги, чтобы оценить своим умным взглядом происходящее, он лишь рычал, словно помогал работать перетруженным котлам своей машины. Внезапно стало тихо, очень тихо, и только тогда Ростик понял, что это была тишина после докатившейся до них взрывной волны.