Они присели у Чужого, Ким куда-то сбегал, привел своего бакумура, вдобавок к тому п'току, которого им на алюминиевом присоветовала Людочка, с двумя загребными полетели дальше.
— Командир, у Чужого присядем, чтобы Никудышника подхватить?
Они присели у Чужого, Ким куда-то сбегал, привел своего бакумура, вдобавок к тому п'току, которого им на алюминиевом присоветовала Людочка, с двумя загребными полетели дальше. У Одессы Лада неожиданно принялась ругаться:
— Нет, ты посмотри, что они делают? Может, шугануть их для порядка?
Рост присмотрелся и тут же понял, что Лада ругалась правильно. Это была его ошибка, это он просмотрел. Прозрачные киты буквально облепили оба стоящих в отдалении корабля, отбитые на Валламахиси, и кружили около них, кружили… А он-то их не увидел. Вернее, если бы они подошли ближе, тогда, конечно, заметил бы, а так, на расстоянии более десяти километров… Впрочем, все равно он должен был их увидеть, недаром его за пушки посадили, ведь не пассажиром же он летел.
— Справятся без нас, — только и буркнул Ким, закладывая вираж, чтобы посадить машину перед воротами Одессы.
Когда плюхнулись на землю, подняв столб свежей еще, весенней пыли, Ким спросил Роста:
— С тобой сходить к Казаринову? А то он жмот, может упереться и не дать тебе ружей для викрамов.
— Ты, что ли, ему поможешь? — удивилась Лада. — Это, брат, политика, тут мы с тобой…
— А знаешь, пошли. Может, в вашем присутствии Казаринов и вправду подобреет.
Казаринова нашли в одной из мастерских. Он, как и положено инженеру, распекал выстроившихся перед ним работяг, которые хмуро ждали, пока начальственная гроза сама собой выдохнется. Рост доложился управляющему городом, тот с подозрением посматривал то на прибывших офицеров, то на «недобитых», по его мнению, рабочих. Наконец, уразумев, чего от него хочет Ростик, вздохнул.
— Так и быть, если начальство приказало, пойдемте в арсенал. Раз инспекция, подсчеты, ведомости разные… Так тому и быть. — По дороге, пока они шагали по узким улочкам Одессы, неожиданно пожаловался: — Вот ты скажи, Гринев, разве правильно впустую металл жечь? Они его куют, греют почти до двух часов, чтобы он, видите ли, мягче был. А сколько при это металла пережигается?! Другие, нормальные-то ребята в полчаса обходятся, а эти… Лентяи!
— А разве металл выгорает при ковке? — невинно спросил Ким.
— А как же? — Казаринов нахмурился еще больше, понял, что зря изливал душу и жаловался этим-то вот… Которые только по небу гонять умеют. — Эта бригада мне досталась из Боловска, они только дерево умеют ковать, а мне сказали — опытные. Знал бы раньше, я бы им и молотков в руки не давал, не то что молот поковочный.
Дошли до какого-то неприметного строения в центре города, только у ворот его застыли перед начальством целых трое охранников, это ясно обозначало — домик этот не простой склад для банных веников.
Внутри оказалось гулко и пустовато. На прочных, хорошо прокованных деревянных стендах расположилось разнообразное оружие. У дальней стеночки, в самом темном уголке в пирамидах стояли одноразовые ружья.
— Сколько их? — спросил Ростик.
— Да уже три тысячи семьсот семнадцать, — с гордостью сообщил Казаринов. — Зимой Зевс отлично поработал, а когда стало теплее, еще быстрее взялся.
— Это у него энергии больше стало от солнышка, — предположил Ким.
— Вот что, — решился Ростик, — я у вас три тысячи пятьсот из них забираю.
Казаринова, казалось, хватит удар. Он даже возразить ничего не смог. Пришлось Ростику поведать ему все то, что они с Дондиком и остальными вчера решили предпринять.
Убеждая и поясняя, Рост подхватил пока одно из ружей, и так дошли до главного, почти уже настоящего административного корпуса города. Казаринов по-прежнему помалкивал, только отдувался, причем на носу у него вдруг прорезались странные морщинки, словно он и хотел наморщить нос, но и понимал, что это — бессмысленно. Наконец, когда все вроде бы стало понятно, спросил:
— Когда примешься за дело?
— Сегодня, сейчас.
— Вода холодная, не лето еще.
— А что делать? Времени, как всегда, жалко, и терять его попусту… Лучше уж сегодня.
Так и получилось. С приготовлениями провозились до обеда, вкусно, как всегда в Одессе, пообедали, а потом отправились на берег. Рост уже волок акваланг, который ему доставили. Ружье несла Лада, Ким куда-то сбежал, видимо, у него имелись свои Планы, о которых Лада, судя по ее рожице, отлично знала.
Дошли до лодочной пристани, как величественно назвал это шаткое сооружение из непонятных досок Казаринов. Он, впрочем, посмотрел на Ростика, махнул рукой обреченно и тоже куда-то ушагал. У него-то действительно были дела, возиться с городом ему предстояло почти в одиночку, замов у него не было, насколько слышал Ростик, такой Казаринов был человек — не доверял хозяйственные или технические дела кому-то другому. Двух гребцов все-таки выделил, оба оказались, конечно, бакумурами.
Доплыли до плота, под которым был подвешен подводный колокол. Рост смотрел на это потемневшее от времени сооружение скептически, разболтанное волнами, удерживаемое воедино только подгнившими веревками, как и пристань, оно не внушало доверия. Но делать нечего, пришлось выбраться из лодки, перейти на качающиеся не в такт бревнышки, между которыми пробивалась холоднющая вода. Лада последовала за Ростиком, приказав гребцам далеко не отплывать. Мельком глянув, неопределенно пояснила: