— Он почти час за нами наблюдает, — тихо сообщаю я им.
Олег кивает. Понял, дескать.
— Кстати, дай-ка я «Книжное обозрение» полистаю, — в полный голос говорю я.
— Возьми в сумке.
— Знаю.
Все, тренировка закончилась, учителя и учеников больше нет, а есть мы с Олегом, соавторы и друзья, а также наш общий приятель и просто хороший человек Ленчик.
Лезу в Олегову сумку, извлекаю газету, искоса поглядывая на гостя в костюме. Ну, сапожник-портной, кто ты будешь такой и чего тебе здесь надо? Ведь не станет ни один нормальный человек переться в лес, нацепив галстук, чтобы битый час наблюдать за тренировкой группы карате. Значит, что-то тебе, мил дружок, от нас надо. Что? Записаться хочешь? Сына записать? Сомнительно…
— Здравствуйте. Вы — Олег Семенович?
— Да, я. А с кем, простите, имею честь?…
С незнакомыми людьми, особенно без видимой причины называющими его по имени-отчеству, Олег всегда поначалу общается в подобном высокопарно-официальном штиле.
— Шемет Константин Георгиевич. Менеджер клуба боевых искусств «Тайра».
— Шемет Константин Георгиевич. Менеджер клуба боевых искусств «Тайра».
Босс каратюкской мафии.
Шучу.
Хотя в каждой шутке…
Прямоугольник визитки, кофейный с золотым обрезом, перекочевывает в Олегову ладонь, юлой вертится в пальцах.
— Димыч, там в бумажнике мои визитки. Дай, пожалуйста.
Нахожу. Даю.
— Ну что ж, приятно познакомиться. Наслышан о вашем клубе.
— А я — о вас и вашей школе. Ведь после того, как Шеф отошел от тренировок, школу, насколько мне известно, возглавили вы?
Константин Георгиевич — сама любезность. Очень осведомленная любезность, надо сказать. И последняя его фраза звучит скорее утверждением, чем вопросом.
— Да, я.
К чему скрывать очевидное?
— Я тут немного понаблюдал, уж извините, за вашими занятиями. Интересно. Нет, без шуток, мне действительно было очень интересно! Я уже давно хотел познакомиться с вами, да вот случая все не представлялось… Меня вообще всегда интересовали выпускники последней инструкторской группы Шефа. И вы — в первую очередь.
Гость поправляет галстук; срывает с ветки клейкий лист, разминает в пальцах.
Пьеса «Колодезный сруб», выход на авансцену, реплика: «…тебя не видел я с тех давних детских дней, когда мы у колодца мерили свой рост…»
Апофеоз любящих душ.
— Да? — чуть усмехается мой соавтор. — В чем же причина столь пристального внимания?
Мне это тоже весьма любопытно. Поэтому я не спешу отходить в сторону и переодеваться. Стою, делаю вид, что увлечен статьей о кризисе литературы. А сам слушаю, время от времени поглядывая на Босса, как мысленно окрестил нашего гостя. Хочет кого-то из наших в свои «бои без правил» завербовать? Это он зря. Не выйдет у него ничего. Пробовали, и не раз…
А может… и он насчет Монаха?!
Может.
Кажется, Олег подумал о том же. Когда долго пишешь с человеком в соавторстве, развивается нечто вроде двухсторонней телепатии. Мистика это или нет, но — факт. Проверенный неоднократно нами обоими.
И не только нами.
— Ну, причин здесь несколько. Я прекрасно знаю, что ваших ребят на соревнования не затащишь, и это принцип вашей школы. А чужие принципы я уважаю, поэтому не буду даже и пытаться.
Опаньки! А этот Босс очень даже не дурак! И действительно много о нас знает. Я проникаюсь к менеджеру «Тайры» невольным уважением.
— Откуда такая осведомленность? — чуть приподнимает бровь Олег.
— Ветром надуло, — беззлобно смеется в ответ Константин Георгиевич. — От ваших же ребят… от бывших ваших ребят, которые сейчас выступают в моей команде. Они ведь потому от вас и ушли…
Укол коварный и деликатный. Не укол — намек. Остановка лезвия у самой цели. Молодец, Босс, молодец… умеет.
Да, я помню. Года три-четыре назад парочка крепких парней ушла из клубной группы. Вот они, значит, куда подались. Ну и флаг им в руки! Каждому
— свое.
— Нет, я и Шефа, и вас прекрасно понимаю! Ведь даже у нас это только называется — «бои без правил». Проводить до конца болевой или удушающий нельзя, потом удары по глазам, в горло, в пах… Да что я вам буду рассказывать — вы сами не хуже меня знаете! Выпусти кого-нибудь, у кого это дело на рефлексе, глядишь — у партнера уже колено сломано.
Проводить до конца болевой или удушающий нельзя, потом удары по глазам, в горло, в пах… Да что я вам буду рассказывать — вы сами не хуже меня знаете! Выпусти кого-нибудь, у кого это дело на рефлексе, глядишь — у партнера уже колено сломано. Или локоть. Или еще что… А у нас руки-ноги не казенные, людям еще выступать и выступать…
И опять — молодец, Босс! Шеф в свое время нам тоже это втолковывал — только другими словами.
— Но ведь, кроме коммерческих турниров, существуют всяческие показательные выступления, театрализованные шоу боевых искусств, демонстрации разрешенных и запрещенных приемов перед соревнованиями, демонстрация ката, перебивание предметов… Думаю, подобное не идет вразрез с вашими принципами?
— Нет, не идет, — кивает Олег.
— Вот и отлично! Значит, у нас есть тема для разговора. Только предлагаю продолжить его в каком-нибудь кафе. А то посреди леса… я вам даже переодеться не дал…
— Ничего не имею против. Сейчас переоденемся.