От этой картины рука, державшая бокал, в который принц, поднявшись, наливал виски, дрогнула. Виски выплеснулся из наклонившегося бокала на белую скатерть из тонкого кружева.
— Ах, — в ужасе воскликнул Исао и бросился вытирать ее поспешно выхваченным носовым платком.
— Простите, — на его низко опущенном лице неожиданно появились слезы стыда.
Он стоял неподвижно с потупленной головой, поэтому принц понял, в чем дело, и пошутил:
— Ну, ладно, ладно. Не делай такого лица, словно готов вспороть себе живот.
— Я тоже прошу прощения. Думаю, у него просто от волнения задрожали руки, — подал голос лейтенант. Исао наконец опустился в кресло, но не мог произнести ни слова, поглощенный своей оплошностью.
Однако слова принца теплом разлились по всему телу и согрели больше, чем виски. Принц и лейтенант еще обсуждали различные политические проблемы, но слова не достигали ушей Исао, растворившегося в чувстве стыда. Принц, казалось, в пылу спора не обращал никакого внимания на Исао, но вдруг, повернувшись к нему, громко сказал голосом, в котором слегка чувствовалось опьянение:
— Ну, в чем дело? Встряхнись! Ты ведь заядлый спорщик!
И Исао был вынужден присоединиться к разговору. Ему казалось, что он понял, почему, по рассказам лейтенанта, принц пользовался у солдат такой популярностью.
Было уже достаточно поздно, лейтенант, спохватившись, объявил, что они уходят. Принц подарил лейтенанту дорогое европейское вино и сигареты со своим гербом, а Исао — печенье с императорским гербом.
Принц подарил лейтенанту дорогое европейское вино и сигареты со своим гербом, а Исао — печенье с императорским гербом. На обратном пути лейтенант сказал Исао:
— Ты очень понравился принцу. Когда-нибудь он наберет силу, но не следует обращаться к нему с просьбами. И все-таки тебе повезло. А то, что оплошал, не страшно. — Расставшись с лейтенантом, Исао не пошел прямо домой, а заглянул к Идзуцу, вытащил того из постели и вручил коробку с печеньем.
— На, спрячь. Ни в коем случае своим не показывай.
— Хорошо.
У Идзуцу, высунувшего голову в прихожую, от напряжения онемел затылок, он принял маленький пакет и подивился его легкости. Идзуцу решил, что во врученном ему поздней ночью свертке должна быть взрывчатка.
18
Тем летом число единомышленников Исао достигло двадцати человек. Идзуцу и Сагара искали кандидатов, затем с ними встречался Исао и проводил окончательный отбор: участвовать в их союзе разрешалось только преданным, воздержанным на язык студентам. Для отбора единомышленников они использовали прежде всего книгу «История «Союза возмездия»». Ее давали прочесть и просили написать свои впечатления, на основе написанного и происходило начальное отсеивание. Среди кандидатов были такие, кто хорошо излагал свои мысли на бумаге и хорошо понимал текст, но как человек был слаб, и это разочаровывало.
Исао стал терять интерес к занятиям кэндо. Когда он заявил, что не поедет в летний лагерь, старшие товарищи по команде, которые связывали с ним надежды на внушительную победу в турнире между школами, едва не устроили над ним самосуд.
Один из них назойливо допытывался о причинах происшедших с Исао изменений:
— Ты чем-нибудь увлекся? Более привлекательным, чем кэндо. Говорят, ты советуешь студентам прочитать какую-то брошюру, может, создаешь идейное движение?
Исао, предупреждая дальнейшие расспросы, ответил:
— Так это, наверное, «История «Союза возмездия»». Я как раз собирался посоветоваться по поводу создания научного общества, занимающегося историей Мэйдзи.
В сущности, в деле поиска единомышленников заслуги Исао в области кэндо сыграли немаловажную роль. Уважение к имени переходило в восхищение взвешенной речью Исао и его пронизывающим взглядом.
Исао хотел на этом этапе найти случай, чтобы собрать всех своих единомышленников и испытать их стремления и пыл, поэтому за две недели до начала занятий он послал тем, кто уехал на каникулы в родные места, телеграммы и приказал им вернуться в Токио. Учебное заведение в дни каникул — самое надежное место для соблюдения тайны. Собраться было решено в шесть часов вечера перед храмом на территории университета.
В университете Кокугакуин вполне обычным было то, что студенты собирались перед небольшой молельней, где поклонялись целому сонму богов и которую все называли храмом. Студенты факультета богословия, которые в будущем должны были, унаследовав семейное занятие, стать священниками, обычно практиковались здесь в чтении молитвословий, команды со спортивного факультета молились о победе в соревнованиях, каялись, когда проигрывали.
За час до намеченного времени Исао должен был встретиться с Идзуцу и Сагарой в рощице позади храма. Он был одет в легкое летнее кимоно и штаны хакама, на голове была фуражка с белой полосой. Исао сидел на траве, солнце, клонившееся к вершине холма Сакурагаока в Сибуе, откуда просматривалась территория храма Хикава, освещало обтянутую тонкой белой тканью грудь и черные стволы вечнозеленых деревьев. Исао и не подумал искать тени: он ниже опустил козырек фуражки и устроился против заходящего солнца. Его обволакивал жар повлажневшей от пота кожи, вместе с испарениями травы жар поднимался ко лбу. По всей роще разносился громкий стрекот цикад.