А в подполе у нас — Империя!
Соображение это греет, как мысль о заначке. Моя армия!
Вопрос: а греет ли это их ?
Биллем, Бьярни, Торен, Грэм… Динки, Эгиль. Рэдиссон, которого мы зовем просто Рэнди. Моуди. Этот всегда молчит, я даже по голосу его не узнаю. И Рубен Эстергази, Лидер, вежливо стоит в сторонке, о своем думает.
У парней назрел разговор.
— Что у нас впереди? — спрашивает за всех Торен Адамсон. — Вы пришли, съер, потому что мы наконец понадобились или так, проведать? Есть ли у нас цель, по которой стрелять?
— Пока нет, — честно отвечает Кирилл. — Я не занимаюсь вопросами планетарной власти. Круг моих интересов несколько уже.
— А если вы умрете? — это Эгиль. — Мы так и останемся здесь, зарытые и забытые?
При жизни этот засранец был маленького роста.
— Мы так и останемся здесь, зарытые и забытые?
При жизни этот засранец был маленького роста. Еле?еле дотянул до нормы, поступая в Имперские ВКС, а кое?кто утверждал, будто и не дотянул. Будто бы подложил под пятки папины деньги. Теперь по размеру он не больше и не меньше других Тецим, однако осталась привычка компенсировать малый рост неудержимой болтовней.
— Когда ты проводишь дни, слушая музыку, играя в многомерный «морской бой», в одном и том же составе и при одной и той же температуре окружающей среды, кажется, будто время не течет. Но когда видишь… мальчишку, понимаешь, что где?то жизнь проходит мимо.
Это Биллем, большой спокойный парень, всегда озабоченный тем, чтобы его поняли правильно.
— То есть вам приспичило повоевать?
— Нам приспичило пристроиться к какому?нибудь делу, съер. Не поймите нас превратно.
Кирилл сокрушенно вздохнул. Они тут слушают всякие трансляции и набираются вредных идей. Вы видали это: выдвинуть Императору претензии? Это, между прочим, бунт.
— Войны нет, — сказал он. — Были бы вы кадровыми военными, чем бы вы сейчас занимались? Пухли бы со скуки на авианосцах три месяца в год, остальное время пухли бы на планете от той же скуки. Спивались и волочились за бабами.
— Да мы б ничего… поволочились, — буркнул кто?то, чей голос Император не узнал. — Не ко всем же жен?красавиц привозят.
— Кстати о бабах, — ввинтился в разговор Эгиль. — Почему Империя для нас ничего не придумала? Какая?нибудь заправка…
— Империя, — ответил Кирилл, — думала о вас как об оружии. Вы созданы для войны.
— Ты едва ли представляешь, Эгиль, сколько стоит девочка для тебя, — хмыкнул комэск. — Займись лучше чем?нибудь полезным для инфочипов. А то как было тебе двадцать два, так и осталось.
— Что бы мы делали в мирное время? — задумался вслух Рэдиссон. — Командир, а нельзя ли нам где?нибудь по найму служить? Все лучше, чем тут морально разлагаться. И ущерба для чести в этом, как мне кажется, нет. Не может такого быть, чтобы где?то не воевали. То?то мы б сгодились. А Его Величество мог бы стать… ну… менеджером нашей… эээ…
— Ага, труппы! «Император и Летающие Тигры»! Не городи ерунды, Рэнди, — сказал ему Рубен. — Ты прекрасно понимаешь, что, если засветишься, попадешь не на передовую, а прямиком на лабораторный стол, где яйцеголовые вынут из тебя кишки и мозги, чтобы понять, как ты устроен. Никто не удовлетворится девятью эксклюзивными машинами, если может получить их сто. У науки морали нет. И кстати, наш юридический и гражданский статус не определен, никто не сможет нас нанять. Только купить или арендовать. Учитывайте это.
— Понимаете, Ваше Величество… Все это время сидим мы тут и ждем: вот вы придете и скажете, что пора всыпать этим засранцам по первое число, объяснить, кто тут хозяин! Но вы сами не служите своей Империи!
— Если бы пришлось воевать с Люссаком, как мы воевали с уродами, я бы и на секунду не задумался. Но я не представляю, как отбивать планету у ее населения.
— Ваше Величество, — чопорно сказал Торен, — если мы вам не нужны или если вы не знаете, когда мы вам будем нужны, мы хотели бы, чтобы вы предоставили нам право самим о себе позаботиться.
— Меня бы, пожалуй, устроило, — поразмыслив, продолжил Лидер, — хранить покой планеты негласно. Участие в общем фронте Зиглинде явно не па пользу. Общая внешняя граница сделала проницаемой границу внутреннюю. Мы можем быть тихими как мыши. С выключенными двигателями нас никто не заметит. Но, может быть, стоит взвесить и наши недостатки? Мы не можем сесть на планету земного типа и не можем с нее взлететь.
У нас нет прыжковых двигателей, прямая космогация нам недоступна. Если мы летаем, нам регулярно приходится заправлять баки и заряжать батареи. Даже при половинной гравитации Сив мы истощаем аккумуляторы на подъеме, и стрелять уже нечем. Таким образом, нам требуется орбитальная база с персоналом. Мы неизбежно окажемся привязаны к системе, в которую попадем. Ты, Рэнди, готов выбрать такую систему?
— Мы уже привязаны, — возразил Биллем. — К Зиглинде.
— Лучше уж я буду привязан к Зиглинде.
— Это называется «вынужденный патриотизм», командир.
— Ты же не летаешь , Руб!
— Зато я могу сказать себе, что делаю это по собственной воле.
— Не все же могут провести вечность за аудиокнигой или послушивая себе музычку! Командир прав: мы сидим тут кружком, трындим об одном и том же и тем же составом, не меняемся и не взрослеем. Когда испытывали Назгулов, кто?нибудь предвидел возможность, что мы можем спятить?