— А я уж подумал, что ты и впрямь поверил, будто этот разбойник — твой сын! — сказал Добрыня. — Здорово ты все разыграл! Ну прямо как виртуоз! Всех одурачил!
— Так он сын и есть, — пожал плечами Илья. — Неужто кто такими вещами шутить станет?
— Да какой он сын! — застонал Алеша Попович. — Ему навскидку лет шестьдесят! А тебе?..
— Не шестьдесят ему, — заупрямился Илья. — Меньше! И это… Насчет Зойки-каракатицы откуда он знает?
— Так ты же сам ему только что сказал! — рассердился Добрыня. — Все, братцы! Не могу больше! Пошли отдыхать.
Они поднялись на второй ярус, и Яромир стал открывать одну за другой двери. Везде царили беспорядок и разгром. Только в той комнате, где ночевал Яромир, мебель оказалась не украдена. Правда, постельного белья и в помине не было.
— Здесь и заночуем, — сказал Илья, устраиваясь на полу. — А сынок тем временем все разузнает!
Жухрай не появлялся долго. Очевидно, отцовские ласки пришлись ему не по вкусу. Наконец он появился на пороге комнаты.
— Вот и чудненько, вот и устроились! — прошамкал он, стараясь не открывать рта. — Вы отдыхайте, а утром я все, как есть, скажу!
— Сынок, подойди сюда! — тихо сказал Илья.
— Что, папа? — затрясся разбойник.
— Подойди, подойди!
Жухрай, как на ходулях, подошел к Илье.
— В морду хочешь? — улыбнулся Илья.
— Спасибо, папашечка, я уже получил! — прошамкал Жухрай.
— Коли ты сын богатыря, так и воспитание у тебя должно быть богатырское! — философически изрек Илья Муромец и из положения лежа наладил хозяину такого пинка, что того вынесло в коридор едва ли не вместе с дверью. Дверь, правда, устояла.
Гнусно завывая, Жухрай скатился вниз и выскочил во двор. Улица немедленно огласилась жалобными воплями и стонами.
— Люблю слушать, когда вот так поют! — сказал Илья. — Честное слово, даже за душу берет!
А ты его почаще бей, — посоветовал Добрыня. — Глядишь, певцом сделаешь!
Между тем за окнами стемнело. В опустевшем доме Яромир не смог отыскать ни лампы, ни свечки. Пришлось ужинать в темноте. Впрочем, на аппетит это не повлияло. После ужина Яромир продемонстрировал друзьям кровать-ловушку.
Илья громко восхищался, цокал языком, наконец не выдержал.
— А долго ли падать-то?
— Не знаю, — сказал Яромир. — Там ведь подвал!
— Сейчас узнаем! — сказал Илья и, подхватив с пола скамью, швырнул ее в подвал.
— А долго ли падать-то?
— Не знаю, — сказал Яромир. — Там ведь подвал!
— Сейчас узнаем! — сказал Илья и, подхватив с пола скамью, швырнул ее в подвал. В следующее мгновение скамья глухо стукнулась обо что-то, кто-то взвыл дурным голосом, кто-то, наоборот, громко захохотал.
— Да-а… — протянул Добрыня, тщетно вглядываясь в черный провал на месте ложа. — Не скучно тебе здесь было ночевать!
— Думаю, что и нам скучать не придется, — предположил Алеша Попович. — Судя по морде хозяина, он уже придумал какую-то пакость!
На всякий случай друзья подперли дверь оставшейся скамьей, а на фальшивую кровать взгромоздили дубовый стол и улеглись прямо на пол.
Яромир слушал, как ровно и глубоко дышит Муромец, как посапывает Добрыня, и от нечего делать следил, как медленно ползет по потолку отсвет от полной луны. В следующее мгновение ему показалось, что мимо окна промелькнула чья-то тень. Яромир привстал на локте, и тут ставни на окне с тихим стуком сомкнулись.
«Что за чертовщина?!» Яромир вскочил и в темноте наступил на чью-то руку.
— Чего галавесишь? — пробормотал Илья. — Дай спать!
— Кто-то ставни закрыл! — прошептал Яромир. — Неспроста это!
— Пустяки! — Илья перевернулся со спины на бок. — Спать спокойней будет! Не суетись, утром разберемся!
Яромир нащупал рукой свободное место. Лег. Теперь, как назло, не спалось. Откуда-то снизу послышались голоса. Яромир снова поднялся и на цыпочках подошел к фальшивой кровати. Теперь уже проснулся Добрыня.
— Хватит бродить! Яромирка!
— Там, внизу, кто-то разговаривает!
— Так это ж постоялый двор, дурья твоя башка! Может, постояльцы?
Яромир сдвинул в сторону прикрывающий дыру стол и прижался ухом.
— Масла не жалей! — крикнул кто-то. — А дверь-то хорошо приперли?
— Бревном! — простонал кто-то голосом Жухрая.
— Смотри! Сам перед миледей отвечать будешь!
— Огня, братцы, и тикаем!
«При чем тут масло? — подумал Яромир. — Бревно какое-то? А миледю, видать, недаром боятся! Что же ни задумали?»
Он снова лег, но минут через пять ему показалось, что из-за двери потянуло дымком.
«Пожар!» — испугался Яромир. Вскочив на ноги, он бросился к двери, откинул в сторону лавку и попытался выйти в коридор. Однако не тут-то было!
— Приперли, что ли? — удивился он и тут же вспомнил, о чем говорили голоса внизу. Дверь и в самом деле была подперта бревном, а масло понадобилось для того, чтобы избу запалить!
— Горим, братцы! — завопил он, расталкивая друзей. Слава богу, богатырям не пришлось объяснять, что к чему.
— Тикать надо, ребята! — ахнул Илья. — Иначе — кранздец!
— Двери заперты, окна тоже, — мрачно напомнил Добрыня. — Плохо дело!
— В чем дело? — удивился Попович. — Выбить их, к чертовой матери, и всего делов! — Он подлетел к окну и ударил по ставням кулаком. Ставни даже не шелохнулись.
— Это же колдовство! — догадался Яромир.