Проснулся Олег от дружелюбного похлопывания по плечу, от которого рука едва не вылетела из сустава:
— Ты как, отдохнул, ведун?
— Сколько времени? — не дожидаясь повторных хлопков, открыл глаза Середин.
Он лежал на лавке у стола, среди лебединых перьев, аккурат под кувшином с вином. Или, точнее — без вина, поскольку тот валялся на боку. Чуть в стороне слышались деловитые постукивания. Видимо, дворня убирала со стола. За слюдяными стеклами голубело небо, играло яркими лучиками солнце, так что вопрос со временем снимался автоматически — ночь осталась далеко позади.
Олег сел, повел головой из стороны в сторону. Вроде, не болит. Хорошее, стало быть, вино поставляют греки киевскому князю. Интересно, сколько они вчера выпили?
— А князь где? — вслух спросил он.
— Княже крепок оказался, — крякнул богатырь. — Пока себя помню, рядом сидел. Как проснулся, ужо не было его. Видать, к себе в опочивальню отдыхать отправился.
— Давай тогда и мы пойдем.
— Синеус передать велел, баню для нас стопили. Вчера-то не успели помыться с дороги.
— Это он прав, — согласился Олег. — Помыться надобно. А то пахнет от меня, как от шампиньона на грядке.
Великокняжеская баня мало чем отличалась от обычной, деревенской. Те же деревянные лавки и набухшие от влаги бадьи, та же печь с котлом для воды и обязательной каменкой. Разве только размерами в избу-пятистенок, да топилась она по-белому, и потолки были ровные, дощатые, расписные, с рыбами и русалками.
Первым делом ведун припал к ковшу с квасом — гостям приготовили целую кадку шипучего напитка; вторым — плеснул квасом на раскаленные камни; третьим — опять выпил целый корец и довольный полез на полок, с холодным животом под горячий пар.
— Кто же так парит? — укоризненно покачал головой Радул и вылил на камни сразу несколько ковшей.
В комнатке сразу стало сумеречно от горячего, с ароматом свежего хлеба, тумана.
— А искупаться тут есть где? — с надеждой поинтересовался Олег.
— Днепр внизу, — сообщил богатырь. — Однако же, пока до него добежишь, и так остынешь.
— Жалко. — Ведун закрыл глаза, предоставляя греческому алкоголю самому вылезать из пор быстро розовеющей кожи.
Боярину тоже, видно, досталось немало, поскольку махать березовым веником он особо не рвался, а прилег на полок у противоположной стены и прикрыл глаза.
Пар постепенно развеивался, тепло приятно пробиралось всё глубже и глубже в тело, и Олег незаметно для себя снова задремал — пока вдруг тело снова не содрогнулось от жара:
— Эх, родимая, ни духам, ни нежитям, ни морам, а токмо банщику тута жить да нас жечь.
— Гляди, накликаешь, — предупредил Середин. — Подкрадется банщик в пару, да и кусит куда, али за ногу дернет. Нрав у него недобрый, сам знаешь.
— Да ты не спишь, ведун! — И Олег взвыл от ударившего по спине веника. — Дык, банщика в первую очередь не накликать, я ученый.
— Дык, банщика в первую очередь не накликать, я ученый. От в третью он сам явится. Али напарит, али напугает обязательно, без этого никак.
И в завершение на Середина обрушился ушат с холодной водой.
— Так, — не выдержал ведун. — А ну, ложись. Теперь я тебя попарю.
— Добро, — только обрадовался богатырь, разваливаясь на полке.
Стукнула дверь. Дуя перед собой и разгоняя руками пар, внутрь вошел тиун:
— Легкого вам пара, бояре. Однако же, князь вас кличет. Жиды до него просятся. Без вас говорить не хочет. Я тут по его воле одежу знатную в предбаннике кинул. Вы облачайтесь, да зараз в каменные палаты идите. Ждет Владимир Святославович.
Насчет сменной одежды великий князь был прав — напяливать после бани грязные портки и рубахи не хотелось, а чистой у путников не имелось. Во всяком случае, у Олега. Стараниями себежского колдуна, все были теперь или изрезаны, или замызганы кровью. Однако то, что принесли ведуну, большого восторга у него не вызвало. Широченные шаровары из плотного желтого атласа — такие, что в каждую из штанин он мог скрыться целиком, низкие сапожки, расшитые серебряной нитью, да еще с золотыми пряжками впереди, украшенными самоцветами. Шелковая алая косоворотка с жемчужными пуговицами, суконная ферязь, шитая золотом от плеча к плечу, украшенная каменьями до самого подола, да еще широкий ремень с золотыми накладками.
— Ой, е… — только и выдохнул Олег. — А моя одежа где?
— В стирку холопы унесли. Облачайтесь скорее, князь ждет.
После минутного сомнения Середин начал одеваться. Заправил шаровары в сапоги, подвязал поясную веревку, шелковую рубаху выпустил поверх штанов, накинул ферязь без рукавов, перепоясался ремнем. Одежда, вроде, пришлась впору.
— Ква. Эх, жалко, зеркала нет. Ну как, боярин, похож я на швейцара ресторанного? Или на пугало больше?
— На князя швейцарского похож, — восхищенно кивнул богатырь. — От теперь зараз видно: боярин знатный, не варяг какой проезжий.
— Вот ведь, электрическая сила… — Олег подошел к окну, стер испарину со слюды. Увы, солнце било снаружи, а потому ни о каком отражении речи не шло. — Ладно, поверю на слово.
Для богатыря, при его размерах, столь же богатых одеяний не выискалось, а потому ему пришлось ограничиться малиновыми штанами, коричневыми сапогами с тиснением, клепанными поверху серебряными гвоздиками, простой шелковой рубахой и опушенной соболем, крытой шелком душегрейкой. Посему ведун даже примерно не мог понять, как сам он выглядит со стороны.