По штату мне полагаются собственный пилот и телохранитель, но здесь я пошел на нарушение инструкций. Предпочитаю рулить самостоятельно, а функции охраны на LV-3324 превосходно выполнят «Бородинцы» — никому не советую связываться с этими ребятами, раздавят одним пальцем и не заметят. Этот гвардейский отряд и спецназом-то поименовать затруднительно — один полностью вооруженный боец стоит батальона обычной пехоты.
— Радиомаяк на поверхности планетоида включен, внешний шлюз открыт, — в наушниках шлема Б К послышался ровный голос руководителя боевых полетов. — Счастливого пути, господин генерал-майор!
В отличие от легких истребителей, «Кречет» выходит в вакуум не со стартового пилона, а через раздвижной шлюз в корпусе корабля. Я отключил искусственную гравитацию, и челнок аккуратно выскользнул из «гнезда». ИР сообщил, что кратчайшая траектория вычислена и он готов взять на себя управление.
— Отстань, зануда, — проворчал я под нос и легонько двинул штурвал от себя. «Кречет» вошел в гравитационный колодец малой планеты, а через несколько секунд за колпаком кабины сгустилась молочно-белая мгла аммиачных туч.
Атмосфера планетоида оказалась беспокойной, корабль изрядно поболтало в верхних слоях, но, когда «Кречет» миновал облака и заскользил над синеватыми ледяными полями, я уяснил, что с управлением здесь справится и младенец. Ничего особенного, марсианские пылевые бури куда опаснее.
Ага, вот и штатовская база. Вернее, то, что от нее осталось. Устраивались они с полной серьезностью — размеры жилого и промышленного комплекса лишь отчасти уступают американской колонии на Луне: судя по всему, население составляло около двух-трех тысяч человек.
Немного, но и немало. Интересно, сколько погибших? Впрочем, данный вопрос меня особо не волнует — специально для развалин этой базы на «Измаиле» припасено замечательное устройство, созданное из нескольких граммов плутония, значительно большего количества дейтерия и десятка-другого микросхем — водородная бомба называется…
Маячок, действовавший на борту десантного челнока, вывел меня точно к месту посадки -напротив административного блока, северная часть которого была продавлена воздушной волной после взрыва установки ПВО. Приземлился «Кречет» мягко, на все три опоры.
— Температура за бортом — минус пятьдесят два по Цельсию, — напомнил ИР. — Состав газовой смеси — аммиак, метан, некоторое количество азота и водорода, сила тяготения — 0,7 земного стандарта, тяжелое гамма излучение…
Не дослушав, я опустил «намордник» шлема боевого костюма, дождался, когда по щитку поползла надпись «Полная герметизация», отстегнул ремни пилотского кресла и прошел к внешнему шлюзу. Из камеры был выкачан драгоценный воздух, овальная дверь отошла в сторону, и по шлему ударили жесткие крупные снежинки.
Прямо впереди — здоровенный десантный модуль с выдвинутыми атмосферными стабилизаторами. Встречают меня трое «Бородинцев» в темно-багровых боевых костюмах и с ТШВ — тяжелыми штурмовыми винтовками. Кстати, слово «винтовка» по отношению к данному виду ручного оружия звучит непочтительно: это чудо техники крепится к боевому костюму специальным поясом, используется прямая связь с компьютером БК, а огневой мощи достаточно для того, чтобы за минуту разнести в пыль лондонский Тауэр со всеми пристройками.
Стреляет ТШВ всем, чем угодно: пулями, энергетическими импульсами, лазерным лучом и гранатами. Оружие очень тяжеловесное и на первый взгляд неудобное, однако во взаимодействии с боевым костюмом оно представляет из себя исключительно опасную вещицу — окажись в 1941 году на вооружении Красной армии пять сотен подобных комбинированных винтовок, Берлин был бы взят не четыре года спустя, а через пару месяцев — это я для примера, а не в обиду нашим нынешним союзникам. Достаточно сказать, что очень надежная композитная броня современных танков удар снаряда гранатомета ТШВ не держит…
— Ваше превосходительство! — Боец с сержантским треугольником на броне костюма откозырял не по уставу — бросил левую ладонь в перчатке к шлему. Ничего странного, правая рука лежит в гнезде сенсорного манипулятора штурмовой винтовки, надо быть готовым открыть огонь в любой момент, — Майор Стрельцов ждет вас в главном здании.
— Жарко было?
— Скорее прохладно. — Динамики выдали презрительный смешок. — Стрельбу начала только охрана корпуса администрации — обычные сотрудники секьюрити, без армейской подготовки…
— Понятно, — фыркнул я, поскольку все и впрямь было совершенно понятно. Надо думать, здешнюю службу безопасности смели за несколько секунд. — Кого-нибудь захватили живыми?
— Двадцать шесть человек, им повезло — захлопнулись переборки отсеков. Господин майор вам все объяснит, следуйте за мной…
Окружающий пейзаж нагонял тоску. Планетка находится далеко от системообразующих звезд, тут даже днем сумерки. Ветер гонит ледяную пыль, острыми пиками поднимаются к хмурому небу сероватые торосы, чернеют голые камни. Холодный, мрачный и очень неуютный мир.
Раньше я никогда не сталкивался с последствиями ударов плазменных орудий и не особо жажду видеть нечто похожее в будущем. Расположенный слева корпус оказался расплавлен, на скальной породе заметны потеки металла. Несмотря на низкую температуру у поверхности планеты, сталь еще дымилась.
Расположенный слева корпус оказался расплавлен, на скальной породе заметны потеки металла. Несмотря на низкую температуру у поверхности планеты, сталь еще дымилась. В целом это смахивало на последствия ядерного взрыва, правда действовавшего слишком избирательно — складские здания, расположенные чуть дальше, практически не пострадали.
— По показаниям биосканера, часть персонала базы уцелела в промышленной зоне, — гудел в динамиках шлема голос сержанта. — Активности не проявляют, да и не могут. Все переборки заблокированы, энергия не подается, а аварийные генераторы мы уничтожили. Предположительно выжившие продержатся еще два-три часа — очень холодно и высокий гамма-фон. После разрушения энергоцентра произошел выброс графита из реакторов, в эпицентре — сто сорок рентген.