Ещё не успев ответить, с первого взгляда нарёк его Инквизитором. Никогда не видел портрета Торквемады, но почему-то решил, что этот субъект непременно должен являться его двойником. Целеустремлённый взгляд серых глаз казалось, пронизывает насквозь. Изогнувшиеся в ироничной усмешке губы выдавали высокомерное пренебрежение ко всему остальному миру. И — непробиваемая ментальная защита. Почему-то стало неуютно и, зябко поёжившись, я пробормотал.
— В Институте играл. И, довольно таки неплохо. Лишь потом сообразив, что говорим по-русски.
— Уловив изумление, он засмеялся.
— Всего лишь синтезатор речи. Одно из моих изобретений. Я проецирую мысли на матрицу. А уж процессор моделирует звучание нужного языка. Согласитесь, ради двух неожиданных гостей учить новое наречие было бы расточительной тратой времени.
— Кто вы? — Хрипло спросил я.
— Как и вы, всего лишь гость здесь. Правда, попавший в это измерение довольно давно. И, после недолгих колебаний, решивший остаться навсегда.
— Э-ээ… Насколько давно? — Не сдержал любопытства я.
— Время моего пребывания здесь несоизмеримо с вашей жизнью. Равно как и с существованием любой особи, населяющпй этот простой и здоровый мир. Скажу лишь, что я родом из реальности, настолько далеко ушедшей вперёд, что вы не сможете вообразить даже в самых смелых мечтаниях.
— А мы с Ириной тут с какого боку? — Бесцеремонно и довольно грубо взял быка за рога я.
— Да, собственно, она здесь оказалась случайно. Можно сказать, жертва стечения обстоятельств. Вы же — другое дело. За вами, то есть не конкретно за человеком по имени Александр, но за кем-то подобным, специально отправился один из ловцов того, кто самонадеянно считает меня своим противником. Для введения в заблуждение и дезинформации. — Инквизитор засмеялся.
А мне почему-то стало неуютно от этих, пробирающих до костей звуков.
— Так понимаю, «деза» предназначалась исключительно для «святых отцов»?
— Ну да. — Просто сказал он. — Орден — лишь инструмент. Узда, с помощью которой я держу этот мир в оптимально рациональном состоянии. Ибо человек глуп. И, стоит лишь отпустить вожжи, двуногие начинают затевать различные глупости. Вроде перекрашивания политической карты мира, изобретения колеса и проповедования идей всеобщего равенства.
«Наездник чёртов». — Мысленно сплюнул я. — Тоже мне, умник, решивший, что поставил целую планету в стойло. И рискнул спросить.
— Я могу где нибудь привести себя в порядок?
Всё же, подвал с разлагающейся соломой — не отель люкс. Вшей и блох, в нём, правда, не водилось. Он ощущение дискомфорта присутствовало.
— Конечно. — Он указал в направлении одной из дверей. — Душ там. Возможно, приспособления покажутся несколько непривычными но, думаю, сумеете разобраться.
Освежившись и, с наслаждением выбросив пропитавшуюся запахом подземелья одежду, я вернулся к загадочному хозяину и уселся в кресло напротив.
На столике находилась самая обыкновенная шахматная доска. На соседнем стояли вазы с фруктами, а так же несколько стеклянных кувшинов с различного цвета напитками.
— Угощайтесь. — Он отщипнул виноградину и, отправив в рот, двину пешку в классическом «Е2-Е4».
Сделав ответный ход, я неспешно налил какой-то жидкости по цвету напоминавшей пиво и отхлебнул. К счастью, угадал.
Наверное, ему очень хотелось выговориться. И оправдаться перед нечистой совесть за все безобразия, творимые в течение сотен лет в этом мире. Хотя, как впоследствии случайно узнал, в некоторых реальностях дела обстояли гораздо хуже. Причём абсолютно без всякой помощи «извне». И, если здесь развитие приостановилось на несколько веков, кое-где люди жили в каменном веке. Тогда ещё подумал, что всё дело в отсутствии парадигмы. То есть господствующей, вообще принятой в каком-то конкретно обществе совокупности взглядов и накопленных знаний. Своего, рода картины Вселенной. Системы ценностей и психологических установок, принятой большинством.
Не знаю уж, какую участь выбрали бы себе смуглокожие обитатели измерения, в которое занесла судьба, но взгляды сидящего напротив человека мне не понравились категорически.
Как оказалось, тот, кого назвал Инквизитором, был прекрасно осведомлён о существовании нашей Земли. Более того, по его словам, обладающие способностью «перехода» гонцы регулярно доставляли новости. Так что, мои попытки, заступиться за родную планету и людей, избравших столь милый сердцу образ жизни, встретили решительный отпор.
— Ваша так называемая цивилизация с оптимистическим идиотизмом стремится в пропасть. — Сверкая глазами, начал он. — Наивно полагая, что только наращивание индустриального развития позволят достичь каких-то эфемерных «сверх благ». Нет, я не ратую за то, чтобы повернуть вспять ход прогресса. Это выбор вашего мира и не мне судить тех, кто ведёт планету к деструктивности.
— По вашему лучше вот так. — Я повёл глазами вокруг, желая выразить презрение. Вы практически в открытую занимаетесь, пусть небольшими и неявными, но всё же репрессиями. И, как понял, устранением неугодных чужими руками. Лишаете этот народ возможности идти вперёд, при этом формируя историю, как вам заблагорассудится. — Я постарался придать голосу обличительные нотки. Но, похоже, получилось не очень.