Что ж, говорят, из двух зол, надо выбирать меньшее. Пожалуй, единственным жестом милосердия с моей стороны было то, что никогда не давал толпе потешить самолюбие. И не доводил дело до ожидания, стоя над раненым, но не добитым противником. Смерть, в моём представлении должна быть чистой, мгновенной и безболезненной. Все, погибшие от моей руки умирали ещё до того, как бренные останки падали на залитый кровью песок.
Давая возможность зрителям пощекотать нервы, я демонстративно начал отступать. Воодушевлённый гладиатор, завертел мечём с удвоенной силой. Для обычного человека, он словно скрылся за мерцающей завесой, состоящей лишь из сверкающего, остро заточенного клинка.
Я медленно пятился, обходя арену по кругу. Боясь испортить всё дело, нечаянно выбив оружие.
Боясь испортить всё дело, нечаянно выбив оружие. Ведь подобный приём требует совершенно диких вывертов кисти. И, в угоду скорости, меч зачастую пускается по инерции. Конечно, в таком состоянии оружие находится не более сотых долей секунды. Правда, периодически повторяющихся. Но мне, в совершенстве владеющего как этим, так и тысячей других финтов, о которых наседающий мужчина никогда не слышал, уловить нужный момент не составляло труда.
Мимолётная задержка и неуловимая смена темпа подсказала, что сейчас последует горизонтальная атака, нацеленная на ноги. Следующей же мишенью окажутся шея и голова.
Он был мастером. И, послужной список заставлял любого испытывать невольное уважение. Но не меня.
Подпрыгнув, пропустил движение меча «туда обратно» под собой, и тут же присел. Враг раскрылся от паха до подбородка. Но и сейчас я не стал наносить удар. Не потому, что испытывал жалось, нет. Просто, публика не очень одобрительно относиться к подобным «случайным победам». И, принимая проявление агрессии за мастерство, зачастую уходит разочарованная. А бойца, применившего «подлый удар» провожает пренебрежительным свистом.
Наконец, приняв решение, выбрал момент и, просто ткнул его рукояткой в грудь. А то размахался тут, мельник недоделанный. Получив удар «ниоткуда», оппонент отлетел на пару шагов. Я же в течение нескольких секунд воспроизводил его трюк. Затем, давая шанс подняться, медленно пошёл вперёд.
Он всё понял. Сознание, до конца не поверившее, что пришёл миг свидания с вечностью, отчаянно боролось. Но в затравленно светившихся глазах, уже плескался смертельный ужас.
— Нападай. — Коротко приказал я. — По крайней мере, умрёшь, как мужчина.
Клинки со звоном встретились, начав танец смерти. Сверкая подобно молниям, наши мечи оглашали чашу амфитеатра погребальным звоном. Тридцать секунд, отмерянных мной, закончились. И, выбив из рук смертника клинок, я одним движением отрубил ему голову. По всем правилам, тот, чьё оружие упало на землю, мог рассчитывать, как на благородство противника, так и на милость зрителей. Но, меч ещё не достиг верхней точки, а обезглавленный труп с глухим звуком коснулся песка.
Не оборачиваясь, я пошёл к выходу, где ждали гладиаторы нашей школы. Даже не видя, знал, что выбитый меч воткнётся рядом с телом бывшего хозяина. Добавив мрачного великолепия в инфернальную картину.
— Ал-Ор! Ал-Ор. — Заскандировала толпа.
Подняв левую руку, помахал, давая понять, что всё слышу. И показывая, как устал.
— Поздравляю. — Ланиста уважительно коснулся моей руки. — Скоро ты станешь свободным.
— Не говори «гоп». — Мрачно пошутил я.
Ветеран сразу осёкся. В самом деле. От вожделенного мига, того, кто остался лежать обезглавленным, отделяло всего на две победы меньше чем меня. Но Боги, в своей милости отвернувшиеся от бедняги, предпочли отдать пальму первенства чужаку.
Уже выходя из бани, устроенной под трибуной, вновь столкнулся с ланистой.
— Завтра разминочные бои. — Заискивающе глядя в глаза, сообщил он. — Не хочет ли великий Ал-Ор, принять участие в командном сражении?
Секунду подумав, я отказался. Не было охоты дурачиться. Ведь, многие обители подобных школ по всем миру предпочитают годами выступать в «игрушечных» турнирах. Где шансы получить смертельное ранение неизмеримо меньше. И поверженных никогда не добивали. Искусные лекари залечивали раны. Иногда получивший необратимые увечья навечно переводился в разряд рабов. Чаще, продолжал влачить незавидное существования «манежной грязи».
Своего рода статистов, малыми порциями проливающих кровь для потехи разного сброда. Цены билетов на такие «представлениях» на порядок ниже. Ставки — соответствующие. Ибо все прекрасно понимали, что там, где исходом поединка не является смерть, всегда возможны подтасовки.
Но им, не рискующим бросить вызов судьбе, никогда не увидеть, как распахиваются ворота, открывая путь к пьянящему, и наполняющему сердце невыразимой радостью чувству, имя которому свобода.
Глава 20
Александр. Вор
Пятая точка, натруженная, намозоленная седлом, давала о себе знать. Держась из последних сил, я угрюмо молчал. Скорей бы уж.
Наконец, на горизонте показались городские стены. Не изобиловавшая в вечерний час путниками дорога почти пустынна. Двое стражников, позёвывавших за воротами, не проявляя особого интереса, получили пошлину и проводили скучающими взглядами. — Откуда вы узнали, сколько надо заплатить? — Полюбопытствовала Ирина. — Телепатия?