— А то. — Довольный, я гордо расправил плечи.
— Всегда хотела выяснить, как это происходит.
— Только в обмен на ваши впечатления. — Не растерялся я. — Да, и вообще, зачем вам это?
— Ну-у, не знаю. — Растерянно протянула девушка. — Мы ведь в какой-то мере команда. Во всяком случае, временно.
— Да ладно. Теперь, когда знаем друг о друге главное, глупо, по-моему, делать из этого тайну.
— Вот и не стройте из себя невесть что.
Девчёнка начинала злиться и я, сам не зная почему, вдруг пришёл в хорошее расположение духа.
«Вот тебе, амазонка чёртова». — Мелькнула злорадная мыслишка. Но, тут же осадив вредное настроение, поспешил улыбнуться.
— Это выглядит так… словно включаешь приёмник со сбитой настройкой. Разноголосый гул, бессвязные обрывки чьих-то приглушённых эмоций. Назойливый фон, зачастую воспринимаемый как помехи. В общем, чтение мыслей — довольно неблагодарное занятие.
Ещё при въезде разобрал в головах стражников, где находится более-менее приличный постоялый двор. В котором нет клопов, и можно спокойно спать, не рискуя быть ограбленным. Неторопливым шагом, тем не менее, отдававшимся во всём теле чудовищной болью, приблизились к заведению, и я с облегчением спешился. Ирина, не дожидаясь проявления галантности, спрыгнула сама и, сняв плащ, любезно предоставленный похитителем, шагнула внутрь.
Могучий мужик, приоткрывший двери скользнул оценивающим взглядом, а я невольно засмеялся. Ибо, как и дома, в швейцаре без обиняков можно было угадать бывшего военного, гвардейца, янычара, или, как они ещё здесь называются. «Как люди похожи». — Невесело подумалось мне.
Для не сумевшего скопить на старость ветерана, получить место при дверях — не самая худшая из перспектив. Занять подобную должность не легко. По крайней мере, у нас не помогали даже протекции генералов. Среди моих знакомых водилась парочка подполковников, зарабатывающих подобным образом на хлеб насущный. И все искали какие-то особенные, свои ходы. Родню, товарищей по оружию.
Легонько коснувшись сознания седоусого человека, сразу понял, что угадал. Бывший сотник, всю жизнь проведший в военных лагерях. Как всякий, много повидавший человек, умеет с ходу «классифицировать» постояльца. И, как и у нас, здешние привратники, конечно же, тайно работали на «власть предержащих». Регулярно передавая сведения «кому следует».
— Как вам будущее? — Рассеянно придержал я Ирину.
Та, на миг прикрыв глаза, покачала головой.
Та, на миг прикрыв глаза, покачала головой.
— Ничего особенного. Во всяком случае, до утра доживём.
— И, всё же, не хотелось бы упускать вас из виду.
Она снова зажмурилась, и усмехнулась.
— Провести ночь с мужчиной… В отеле, в незнакомом городе… Ах, это так романтично.
— Вам никто не говорил, что вы змея? — Живо поинтересовался я, подавая даме руку.
— Вы первый. — Она легонько погладила меня по щеке. — И, хочу сказать… вы так милы… А ваша забота так тронула трепетное девичье сердце что я, пожалуй, соглашусь.
При «караван сарае» имелась харчевня. Подкрепившись и сдобрив ужин кувшином молодого вина, поднялись наверх.
Я улёгся не раздеваясь и, продолжая начатый разговор, спросил.
— А у вас? Как вам представляется перспектива? Это что-то незыблемое и нерушимое в своей предопределённости? Или, возможны варианты?
— Конечно, возможны. — Засмеялась Ирина со своей кровати. — Иначе, грош бы мне была цена, как телохранителю.
— Кстати. — Сменив тему, полюбопытствовал я. — Почему такой странный выбор профессии? Или вы из этих?..
— Из каких это? — Опёршись на руку, девушка приподнялась, возникнув в поле зрения.
— Ну, ратующих за равноправие…
— Мужчина! — Презрительно бросила Ирина, с негромким шлепком откинувшись на подушку.
Ну вот. Что называется, поговорили. И, желая сгладить неловкость, принялся оправдываться.
— Поймите, я вовсе не хотел вас обидеть. Что же касается места женщины в современном обществе, то я придерживаюсь мнения одного не слишком известного английского писателя. Его звали Эдмон Купер, и по поводу «равноправия» он высказывался примерно так: «Дадим женщинам свободно конкурировать с мужчинами — и они вскоре поймут — им это просто не по силам»!..
— Мужской шовинизм. — Пренебрежительно фыркнула Ирина.
— Отнюдь. — Усмехнулся я. — Столь яростно критикуя подобную позицию, вы полностью упускаете из виду весьма немаловажный нюанс. Я вовсе не считаю слабый пол существами «второго сорта». И, уж подавно далёк от того, чтобы презирать женщин. Просто, иногда поражаюсь непоследовательности заявлений. Как ваших, так и других «борющихся», и исповедующих феминизм. Ведь, ежели, согласно утверждениям «отдельных представительниц» мир, сотворенный мужчинами и для мужчин столь плох, то за каким, извините меня бесом леди из кожи вон лезут, стремясь превзойти мужиков в их отвратительных делишках? Какого чёрта сбрендившие дамочки так упорно стремятся достигнуть успеха в исконно мальчишеских забавах: бизнесе, войне, политике?
— Вы… — Задохнулась от возмущения Ирина. Вы… самец!
Очевидно, это было самое страшное ругательство, которое пришло на ум малышке в этот «важный» момент.
— Ага. — Съязвил я. — Правда глаза колет?