Ермолай развел костер, Кира начала готовить ужин. Олег сидел немного в стороне, устало привалясь к шершавому стволу дерева. Сварт опустился рядом и ввязался в игру с куницей. Та прыгала вокруг парня и пыталась укусить его. Середину показалось, что зверек разозлился не на шутку, и даже хотел остановить их. Но волновался он напрасно. Сколько ни наскакивала Купава, сколько ни пищала, попадая в очередной раз в крепкий кулак Сварта своим пушистым хвостом, но так и не смогла ни разу даже поцарапать его.
Наигравшись, куница прыгнула к Олегу на колени и завозилась, устраиваясь удобнее.
— Сядь ближе к костру, — посоветовал Сварт ведуну.
— Здесь полно всякого рода нечисти, место такое, гиблое.
— Ладно, — кивнул Олег. — Буду внимательнее присматриваться к кусту, когда природа позовет.
Он и сам мог немало посоветовать относительно правильного поведения на болоте, но поленился ввязываться в спор на ночь глядя.
Первым нести дежурство выпало Ермолаю. Олег, отлучившись всего на пару минут, по возвращении обнаружил, что Кира и Купава сладко посапывают под его медвежьей шкурой, на двух сдвинутых вместе войлочных потниках. Зверек грел бок девушке, та раскинула руки в стороны и мирно спала.
Ведун, не решившись ее тревожить, подошел к Ермолаю, сел рядом у костра.
— У тебя амулет от крикс, болотников, навок, русалок и прочей нечисти есть? — поинтересовался он у дружинника. — Считай, прямо в топи сидим. Может, тебя до утра наговором от нежити прикрыть?
— Ерунда все это, — сказал воин, пожав плечами. — Знаешь, ведун, я ведь большую часть жизни провел в лесах, в походах. Год вообще жил один в глухом лесу, а нечисти почти не встречал. Сказки это для детишек маленьких. Коли у тебя под рукой меч да щит лежат — ни одна сила под небом тебе не страшна.
— А про ящера забыл, что в разоренной деревне Никиту загубил?
— Нечисть, нежить, — опять пожал плечами дружинник. — А все едино управились с ней Никиткиным мечом да стрелой каленой. И к чему тут наговоры?
Он помолчал, подбросил в огонь веток и продолжал:
— Нет, конечно, встречал я и лешака, и даже русалку — правда, еле ноги тогда от нее унес, — усмехнулся он в усы. — Чуть в омут проказница не затащила. Однако же, я так мыслю, не нечисть это, а обитатели лесные. Навроде сохатых али волков, токмо поумнее. А что морочат нас иногда… Ну коли бортник всю жизнь в лесу просидел, то со скуки не хуже лесача незваного путника запутать среди омутов и буреломов сможет.
— Счастливый ты, — усмехнулся ведун. — Для меня бортника обычного встретить в радость. Все больше лесавки да баечники попадаются. А то и еще кто похуже.
— И нравится тебе такая жизнь?
— Наверное, нравится, — протянул руки к костру Олег. — Да и потом, разве у тебя жизнь иная? Разница меж нами лишь в том, что ты от нечисти смертной, двуногой людей оберегаешь, а я — от нежити поганой да колдовства черного. Оба мы порубежники с тобой, Ермолай. Оба между горем и жизнью спокойной на страже стоим. А разве с этого места уйти можно?
Крест на руке неожиданно напомнил о себе плавным, но ощутимым нагревом. Ведун запнулся и положил ладонь на рукоять сабли, внимательно вглядываясь во мрак, что трусливо прятался за стволами деревьев и кустами. Там, в ночи, кто-то притаился и наблюдал за людьми. И Середин точно знал, что это не друг. Ермолай заметил его движение, тоже приподнялся, вытащил из-под себя щит.
— Поднимай Сварта и Киру, — приказал Олег, и дружинник без слов метнулся к спящим товарищам.
Они проснулись сразу же, как только Ермолай коснулся их плеч; даже Купава, почуяв серьезность момента, обошлась без своих обычных шалостей. Два воина и женщина встали рядом с ведуном, сжимая оружие, а у ног прошуршала куница. Она грозно оскалилась и воинственно вскинула лапы. Несмотря на опасность, Олег не смог сдержать улыбки, глядя на зверька. Больше всего куница напоминала сейчас каратиста в боевой стойке, но раз в десять уменьшенного и обросшего шерстью. Даже лошади что-то чуяли и нервно всхрапывали. Воевода, что лежал возле коней, в отдалении, приподнял голову.
Между тем ничего не происходило, вокруг стояла тишина.
Никто не сверкал на них глазами из ближайших кустов, не оскаливал клыки и не собирался на ночь глядя ими поужинать. Время шло, костер прогорал, и Кира, переложив кинжал в левую руку, подбросила веток. Огонь взметнулся, разбрасывая искры, принялся радостно уничтожать подношение, и круг света на краткий миг осветил дальние кусты. Затем пламя опало, пробуя на вкус сухой хворост, и снова разгорелось ярким ровным огнем. И люди помаленьку стали расслабляться.
Однако Олега не оставляло тревожное ощущение, оно засело в мозгу, как заноза, не давая расслабиться.
Ермолай и Сварт переглянулись и вопросительно обернулись к ведуну.
— Я проверю, — ответил он на невысказанный вопрос, до боли в глазах всматриваясь в окружающий мрак.
Олег пробормотал молитвы всем богам сразу, а особенно Перуну и Маре, что в последние дни стала к нему неожиданно внимательной. Впрочем, это барышня строгая и больше напоминает не няньку, а строгого экзаменатора. Не любит она трусов, и проси не проси — все едино делает так, как считает нужным. Олег поглубже вдохнул — в тот же миг он едва не взвыл от обжигающего холода браслета, кольцом охватившего запястье руки, и упал на лапы. Ответила все-таки Ледяная Богиня, откликнулась. Вот только пока неизвестно чем.