— Боги милостивы к тебе, князь. — Похвислав чуть приподнял посох и ударил им об пол. — Тебе надобен не просто отважный ратник. Тебе надобен ратник, равно владеющий булатом и заклинанием, умеющий сражаться и против людей смертных, и против нежити. И ведомо мне, что стопы варяга такового великий Сварог повернул в сторону града нашего, и со дня на день явится он к вратам стольного Изборска.
— А можем ли мы верить неведомому ратнику, волхв? — усомнился Сварт.
И ведомо мне, что стопы варяга такового великий Сварог повернул в сторону града нашего, и со дня на день явится он к вратам стольного Изборска.
— А можем ли мы верить неведомому ратнику, волхв? — усомнился Сварт. — Вестимо, варяги серебру служат, не земле отчей, не князю-батюшке.
— Верь ведуну сему, княже, — ответил, глядя на Радомира, старец. — Верь, ибо за него поручились боги. Ведомо мне еще, что в доме твоем предатель завелся, черному колдуну служащий.
— Кто?! — резко наклонился вперед князь. — Имя, Похвислав, назови мне имя!
— Сие от меня сокрыто, княже, — покачал головой волхв. — Однако же не раз чуял я, что чародеи иноземные то колдовскими путями с кем-то в граде общаются, то птиц почтовых пускают. Будь осторожен в выборе дружинников для дела сего, Радомир. Лазутчик тайный без сомнения с ратью спасательной отправиться пожелает.
— Тяжкие вести ты принес для меня, старик, — обвел угрюмым взглядом всех присутствующих князь. — Однако же за упреждение благодарствую тебя, Похвислав. Слова твои я запомню и настороже буду.
— Да пребудет с тобой милость богов, княже, — поклонился волхв. — А теперь отпусти со мной воительницу свою, что рану на боку носит. Отведу я ее к сотоварищу своему, Велиславу, на исцеление. Ему раны колдовские заговаривать не впервой, в несколько дней управится. Вернется твоя иноземка назад здоровее прежнего.
Радомир посмотрел сперва на супругу, как бы спрашивая разрешения, затем перевел взгляд на ее телохранительныцу:
— Ступай с волхвом, Кира. Как силы вернутся, назад придешь. Волхвов слушайся, они свое дело знатно ведают.
Девушка поклонилась и, чуть прихрамывая, направилась к старику.
— Постой, Похвислав, — спохватился князь. — А как имя ратника того, что волей Свароговой к вратам моим явиться должен.
— Не воитель и не волхв он, княже, — покачал головой старик, — и не варяг. Потому как не столько серебру, сколько совести своей служит. Просто ведун. А имя ему — Олег.
* * *
Широкая наезженная дорога петляла меж скал, сковывающих ее с двух сторон, поднималась то вверх, к самому гребню, то проваливалась в глубокую расселину, и тогда казалось, что острые зубцы окрестных пиков подпирают собой плачущие холодной моросью тучи. Приближалась ночь. Изборский тракт забрался на очередной взгорок — скалы расступились, и впереди, километрах в десяти, из вечернего сумрака и плотной пелены дождя темной громадой вырос город.
— Не везет… — остановился едущий о двуконь всадник и небрежно потрепал гриву своей гнедой кобылы. — Засветло до города не успеем. Ворота, небось, уже сейчас на засовы дубовые запирают. Неохота под дождем на улице ночевать, да видно судьба…
Добротные яловые сапоги, шаровары, ярко-голубая атласная рубаха, что проглядывала из-под расстегнутого на груди ворота потертой косухи показывали, что путник — человек отнюдь не бедный. Русые волосы его немного не доходили до плеч, усы и бородка, хотя и давно не стриженные, оставались довольно коротки. Открыто болтающаяся на поясе сабля и притороченный к седлу, окованный железом щит демонстрировали, что путник не пахарь, не ремесленник и не купец, хотя на ратника он тоже не походил: не имелось в его снаряжении ни рогатины, ни палицы, ни шестопера; не побрякивала в свисающих со спины заводного чалого мерина броня, да и всадник не носил ни войлочного, ни кожаного поддоспешника, которые дружинники обычно не снимали даже вне службы, переодеваясь в иные, более дорогие, наряды только ради праздника. В общем, странный это был прохожий, непонятного занятия.
В общем, странный это был прохожий, непонятного занятия. Встречный путник удивился бы ему еще больше, если бы знал, что в кожаную косуху незнакомца вшита «молния», не существующая в современном мире, и что застежки-кнопки на обшлагах рукавов станут ставить лишь через десять-одиннадцать столетий. Впрочем, обитатели Новгородской и Киевской Руси этого не знали, а потому странным заморским застежкам особо не удивлялись — мало ли в дальних странах случается диковинок? Оттуда и дерево, цветами пахнущее, привозят, и воду горючую, и камни сладкие, как мед. Чего уж там простой застежке дивиться!
Путника звали Олег Середин. Несколько лет тому назад — или несколько веков тому вперед — жил он в обычном городе, трудился в обычном автопарке, пил вечерами пиво «Оболонь» и частенько гонял на мотоцикле. Отличало Олега лишь то, что он увлекался магией, а также искусством боя на мечах и иных видах древнего оружия, встречался с такими же фанатами, как и он сам, ковал клинки и доспехи и, конечно же, экспериментировал. Встречался с реконструкторами из других клубов, рубился на театрализованных турнирах, пару раз снимался в псевдоисторических кинофильмах. А кроме того — иногда пытался использовать на практике колдовские обряды и заклинания, о которых рассказывал Ворон, руководитель клуба, а по совместительству — и преподаватель сразу всех дисциплин. Вот и доколдовался: захотел однажды набраться знаний «на халяву». Узнать, зачем ему магия и мастерство рукопашного боя нужны. Магическая книга Велеса ответила на его вопрос четко и однозначно. Теперь Олег знал, зачем могут понадобиться магия и боевые навыки. Не знал только — стоит ли теперь возвращаться туда, где эти знания нужны разве что режиссерам кино.