— Я тебе что — Росгидромет? — отмахнулся Завулон. — Потерпишь.
Дмитрий поднял руку, перекреститься. Получилось! Невидимые стены не давали ему сойти с места, но внутри «аквариума» он кое?как мог двигаться.
Разумеется, ни Завулон, ни его странные спутники никуда не делись. Не помогали и лихорадочно прочитанные молитвы. Ни к Богородице, ни к ангелу?хранителю, ни к святому Кресту. В глубине души он этого и ожидал. Если не действует на Светлых — так почему должно влиять на Тёмных? Да ведь и того оборотня?гиену ничуть не испугала его молитва.
Если не действует на Светлых — так почему должно влиять на Тёмных? Да ведь и того оборотня?гиену ничуть не испугала его молитва. Пора бы уже и привыкнуть.
Но Дмитрий понимал: молиться всё равно надо. Пускай и нет никакого явного эффекта, пускай силы Иных сродни магнетизму или гравитации, — но Господь силён над всяким тварным бытием.
— Опять за свои штучки? — Завулон сочувственно покивал. — Давай, занимайся психотерапией. Может, и к лучшему. Успокоишься, а ты мне спокойным нужен. Чтобы мозги работали.
— Чего вам надо? — уже догадываясь, хмуро спросил Дмитрий.
— Мне надо, чтобы тебя не было, — Завулон был сух и деловит. — Ты вреден. Ты оказался лишней картой в колоде и потому мешаешь всем. Я думаю, мой московский оппонент в итоге лишь обрадуется. Он любит, когда грязную работу делают за него. Пойми, Дима, — тон его сделался чуть мягче, — ты нарушаешь сложившееся равновесие. Ты непредсказуем — ни в своих поступках, ни в своей силе. Ты уже искалечил двоих моих работников, одного из них мне даже жаль. Перспективный был парнишка… Но это мелочь по сравнению с тем, чего ждать дальше. Я наблюдал за тобой. И надеялся, что хотя бы твоя вера заставит тебя сидеть тише воды, ниже травы. Ведь говорили же тебе твои наставники — забудь про свои способности, живи как все. Без толку. Самое печальное, что это действительно от тебя не зависит. Ты не можешь контролировать магию точно так же, как не можешь контролировать свой кишечник. Значит, убеждать тебя бесполезно. Что остаётся, а?
— Ну разумеется, замочить в сортире, — хмыкнул Дмитрий. Было не страшно, а всего лишь скучно. — Вашим принципам вполне соответствует. Потому и такой дождище, да?
— Ах, если бы так просто… — вздохнул Завулон мягко и доверительно. — Но это очень непросто. Ещё пару дней назад у нас бы это получилось. Хотя скандал вышел бы ужасным, Светлые встали бы на дыбы, и Инквизиция — в ту же позу. Нам пришлось бы очень сильно раскошелиться. Возможно, даже лишиться кого?то из магов первого уровня, а их у нас в Москве меньше, чем пальцев на руке. Но после вчерашнего… Пока ты беседовал с милейшим Борисом Игнатьевичем, он включил тебе защиту. Магическую защиту. Использовав секретные штучки из своего арсенала. Мне есть что противопоставить, но это столь накладно… залатать такую пробоину — надо как минимум лет двести. У нас нет такого времени.
Дмитрий едва удержал готовую сорваться с языка ругань. Ай да Борис Игнатьевич! Вот и цена всем его разговорам — дескать, уважает свободу, дескать, без согласия — ни?ни! Опутал своей колдовской паутиной! Как знать, что скажет Завулон дальше? Вдруг он подготовил пакость, по сравнению с которой обычная смерть от пули или ножа — милость Божья?
Дмитрий как в воду глядел. Или, применяясь к обстановочке, сквозь воду.
— Поэтому сделаем иначе, — Завулон выдержал небольшую паузу и пояснил. — Ты уйдёшь сам. Добровольно. Защита предохраняет только от внешнего насилия. Тебе надо будет развоплотиться, Дима. Уйти в Сумрак навсегда. Это совсем не сложно. Сумрак затягивает, в Сумраке опасно находиться слишком долго. Особенно если спуститься в глубокие слои. Это легко. Находишь свою тень, притягиваешь — и погружаешься. И так — сколько получится. В какой?то момент окажется, что ты не можешь вернуться. Да и нечему уже будет возвращаться. Переварит тебя Сумрак.
Дмитрию стало вдруг весело. Неужели Завулон столь глуп?
— Послушайте, Завулон, не знаю уж, как вас по батюшке. — Он с трудом сдержал улыбку. — Вы мне что, самоубийство предлагаете? Мне, православному христианину? Совершить тягчайший, непрощаемый грех? Добровольно низвергнуться во ад? Да вы в своём уме?
— В своём, в своём, — покивал головой Завулон.
— Видишь ли, есть ещё одно обстоятельство. Вот это.
Его длинный, похожий на медвежий коготь палец указал на Максима.
— Вот этот, как ты недавно выразился, «светлый отрок». Он и будет нашим ключиком к твоему амбарному замку.
— Убьёте? — сухо осведомился Дмитрий.
— Хуже, — Завулон оживился. Похоже, он ждал этого вопроса. — Ты знаешь, кто его держит? Что это за молодые люди? Не догадываешься? Ах, да ты столь многого ещё не умеешь… даже ауру — и ту не видишь. Вампиры это, Дима. Причём высшие. И если мы с тобой не придём к соглашению, то мальчика нежно укусят куда надо. Он, конечно, умрёт… но спустя пару деньков встанет. Тоже вампиром. И будет жить вечно… если, конечно, кто?нибудь из твоих светлых приятелей не проткнёт его осиновым колом. Но не будем думать о худшем. В любом случае мальчишке предстоит увлекательная жизнь… или «нежизнь», выражаясь точнее. Он ощутит, что такое голод… неутолимый, из глубины естества разгорающийся голод вампира. Быть может, первое время он и продержится на донорской крови… но рано или поздно… а я постараюсь, чтобы рано… он попробует и крови человеческой. Светлые возникать не станут, они вынуждены с этим мириться. Лишь ставя палки в колёса, вводя квоты, лицензии. Но уж пара?тройка человек в год мальчику гарантирована. Всё законно, всё по Договору. На кого выпадет жребий, заранее неизвестно. Но если подсуетиться, Дима… А что, если это окажется некий мальчик Саша Осокин? Или его мама? Звучит заманчиво?