— Да никуда я тебя не вербую! — точно сжевав целиком лимон, скривился Валера. — Это и в натуре невозможно, каким в Сумрак вошёл, таким и останешься. У нас другое к тебе предложение. Сиди тихо, живи как раньше жил. Детям таблицу умножения долби, в церковь ходи, книжки умные читай. Главное, не пользуйся ты своими способностями Иного. Ну разве что по мелочи, типа бородавку себе извести, старение в организме замедлить. Но чтобы не высовываться, ни в каких делах Светлых не участвовать. Они ж тебя к себе в Дозор звать будут, ясен перец. А ты их на фиг посылай, понял? Не высовывайся, и никто тебе голову не откусит. А если проблемы какие, если надо чего — я тебе номерок дам, звони, не стесняйся. Поможем. И это не пальцы, ты уж поверь. Если мы с тобой по?хорошему договоримся, то за сына не переживай. Вылечим, будет как новенький. Ничего сложного, просто силы закачать…
— Вы что же это, — присвистнул Дмитрий, — не только гадить умеете, но и исцелять?
— А то как же? — зевнул Валера. — Сила — она и в Африке сила. Мы можем лечить, Светлые могут калечить, порчу наводить, ребёнка во чреве истреблять. Всё могут, если оно высшим стратегическим интересам нужно. Ну что, договорились? Ты сам прикинь, Дима, тебе ж против совести своей как раз идти и не надо, ты же сам этого хочешь. Ты только слово дай, и замётано.
— Кровью, что ли, подписаться? — Дмитрий нехорошо прищурился. Не верил он разговорчивому Валере, ни на грош не верил. Слишком уж явно разило от него наглым братком, распальцованным хозяином жизни.
— Не, ну ты чо, мы ж не извращенцы, — протянул Валера. — И никаких клятв, я ж знаю, вам, христианам, клятв не положено. Просто пообещай. На словах, от чистого сердца. Серьёзные дела только так и делаются, на доверии.
— А кстати, зачем это вам? — поинтересовался Дмитрий. — Отчего такая суета вокруг моей скромной персоны? Только не надо говорить, будто из альтруизма. Не поверю. Должен быть у вас какой?то корыстный интерес.
— Стопудово, — согласился Валера. — Значит, смотри, какой расклад. Наши Дозоры между собой ведь на ножах, так? Не война, конечно, а грызня… И силы примерно равны. Вдруг что? Вдруг появляешься ты. Сейчас у тебя шестой уровень, это если по печати. А на самом деле силы в тебе немерено. И если тобой как следует заняться, если поднатаскать — уже через год ты выйдешь на второй уровень. А то и на первый. И весь расклад рушится, вы, Светлые, оказываетесь сильнее, тут же начинаете всякие свои операции проводить, а мы блокировать не сможем. Поэтому и надо тебя из игры вывести.
— Логично, — согласился Дмитрий. — А чего ж так гуманно? Моральных тормозов у вашей конторы, сам же говоришь, нет. Один выстрел — и проблема решена. Нет человека, нет и проблемы.
Валера поглядел на него одобрительно.
— Соображаешь! Но не разбираешься. Во?первых, мы всё?таки беспредела не любим, как бы неспортивно. А во?вторых, это ж такое начнётся! За убийство Светлого живо в Сумрак закатают, навечно.
И исполнителя, и заказчика, и многих… Инквизиция не дремлет. Не, такой грубой подставы нам не надо. Лучше по?хорошему решать. Ну как, согласен?
Дмитрию было скучно и противно. И одного лишь хотелось — быстрее добраться до Москвы, доехать до больницы, вбежать в палату. Чтобы… Чтобы — что? Вот он, шанс, сидит напротив. Толстый и увесистый. И ведь он прав, никакого греха в таком обещании нет. Не к тому ли он стремился и сам? Не то ли внушал ему старец Сергий? Не водись с Иными, хоть Светлыми, хоть Тёмными, хоть серо?буро?козявчатыми. Живи прежней жизнью.
Но вот грызло его одно маленькое, но кусачее «но». Дать обещание Тёмным? Неважно какое, но дать? Вступить с ними в отношения? А чем это лучше, чем со Светлыми? Нельзя ничего обещать бандитам — даже то, что и так бы сделал. Пообещаешь — и попадёшься на крючок. Пообещаешь — и станешь им обязан. А Сашкино исцеление… Кабы проблема заключалась в деньгах — он, может, и согласился бы. Но тут ведь магию применят. И здесь уж точно сатанинскую. Кому выгодны Тёмные, какой дух?кукловод дёргает их за ниточки страстей, можно было не сомневаться.
Ещё совсем недавно он клеймил бедную Елену Николаевну. Высокомерно рассуждал, что лучше уж смерть ребёнка, чем магическое исцеление. Так она хотя бы верила, что никакой бесовщины в Иных нет. А он? Вот как ему?то решать? И не потом, когда?нибудь — сейчас. Пока электричка громыхает по рельсам.
— Я никаких обещаний давать не буду, — сказал он тоскливо. — Ни вам, ни им. И помощи мне тоже не надо. Сами вы можете думать что угодно, но сила ваша — от дьявола. Уходи, Валера. Мне одинаково противны и Тёмные, и Светлые. Я не хочу быть Иным, плевать, какого цвета. Я просто человек. Православный христианин. Раб Божий Димитрий. Так своему начальству и передай.
Он залпом хлебнул обжигающе?холодную пустоту. Ну вот и всё. Оборвал ниточку… оборвал надежду… На что теперь надеяться? На медицину? Знал, чувствовал — без толку. Если уж врачи темнят, отделываются намёками — значит… Значит, только на Господа и остаётся уповать. Только вот кто может знать Его волю? Может, согласно Промыслу, младенец Александр должен сегодня?завтра отойти в райские обители? А может, на десятки лет он обречён оставаться бездушным телом, биомассой, подключённой к аппаратуре? Зачем? Требовать ответа — дерзость. Смиряться надо. А не получается. Когда ты вот прямо сейчас, своими руками выкинул реальный шанс… когда летишь в безжизненное серое пространство.