— Как ты его называешь, если от слова «русский» он лишается рассудка?
— Ему нравится, чтобы его называли Магистром. У меня на корабле все так и поступают.
— Оно понятно, — кивнул мурза, опуская лук и переходя на русский язык: — Андрей жив, Магистр?
Тирц наклонился, пощупал окровавленной рукой привратнику пульс на шее, потом утвердительно кивнул:
— Жив. Я ему даже ничего не сломал.
— Зря! — зло выдохнул хозяин дома. — Он не должен пропускать в дом гостей с оружием.
— Расслабился…
— Сбрось его вниз, — приказал мурза.
— Покалечится.
— Только смотри, чтобы на розовые кусты не упал, помнет.
Они встретились глазами: холодный взгляд безумного русского и злой, хищный — османского ставленника. На этот раз отступил гость:
— Дело ваше, — пожал он плечами, быстрым движением запустил пальцы привратнику под пояс шаровар, отступил к двери, крякнул, поднатужившись, и одной рукой перебросил того через перила балкона.
— Отойди в угол, — сипло приказал мурза, указывая Тирцу на дальнюю от дверей сторону комнаты.
Русский послушался. Хозяин дома бочком пробрался к выходу, выглянул наружу. Раб лежал точно на дорожке, между кустами цветущих желтых роз и голубым треугольником васильков. Оставалось загадкой — то ли безумец заранее прикинул, куда попадет, то ли слишком полагался на свою удачу.
Однако веселых гостей присылает к нему в дом друг Франческо! Если кто-нибудь еще заявится с письмом от давнего товарища — нужно будет сразу посадить на кол.
Впрочем, мурза все еще не мог решить, как поступить с этими — что устроили кровавую драку у него во дворце, но тем не менее называются друзьями. Может, напоить бриллиантовым кофе? Или приказать без лишних хитростей отрубить головы? А вдруг Франческо обидится? Может, у жадного, хитрого итальяшки имелась какая-то скрытая мысль, которую он, старый обленившийся толстяк, не удосужился разгадать?
— Фейха! — громко крикнул мурза во двор. — Поди сюда. И прихвати чистую тряпку. И мох сухой!
Он вернулся в комнату и наконец-то указал гостям на стол:
— Присаживайтесь, угощайтесь, — а сам открыл конверт.
Письмо оказалось пустым. Франческо просто писал, что помнит его, что желает счастья и здоровья, что надеется основать новый торговый дом, и если получится — пришлет вестника и попросит помощи в основании представительства в Крыму и Стамбуле. Писал, что молодой капитан Артур напоминает его в молодости, — но кто знает теплую и податливую Бетти, он вполне может оказаться и чужим семенем. Это означало, что за посаженного на кол купца Кроче и вправду может обидеться. А что касается русского…
Кароки-мурза оторвался от письма, стрельнув глазами поверх листа: плечистый гость жадно поглощал персики вперемешку с грушами и виноградом, но взгляд его оставался холодным и безразличным, словно душой тот находился в другом месте и ином мире.
По балкону затопали босые ножки, и к комнату вошла молодая черкесская невольница в полупрозрачных шароварах тонкого китайского шелка и большой грудью, выпирающей из-под широкой атласной ленты, перекручивающейся впереди.
— Перевяжи ему руку, — кивнул хозяин на русского.
Невольница опустилась перед гостем на колени, прикоснувшись грудью к его ноге, осторожно приподняла раненую ладонь, наложила на кровоточащее отверстие пук лечебного болотного мха, осторожно примотала длинной полотняной лентой. Англичанин не мог оторвать похотливого взгляда от смуглой спины рабыни, расширяющейся в крутые бедра, а вот русский… Для русского ее словно не существовало вовсе. Взгляд его не дрогнул и не потеплел ни на мгновение, рука не шелохнула в ответ на ласковые прикосновения ни одним пальцем.
— Так каковы ваши планы, дорогой Артур? — Голос хозяина дома заставил англичанина вздрогнуть.
— Я? — Он испуганно схватился за виноградную гроздь, облизнул алые губы. — Я хочу продать здесь привезенные из Испании ткани, купить русских мастеровых и перепродать их на север Италии. Надеюсь, выручки и накоплений за прошлый год хватит, чтобы заменить мой старый неф на что-нибудь более крепкое.
— Понятно, — шумно втянул воздух мурза. По мере того, как он успокаивался, к нему возвращалась старческая одышка. — Понятно. Жаль только, мой дорогой, хороших невольников в Балаклаве нынче не купить. Не купить…
Он надолго задумался — потом, встрепенувшись, продолжил:
— Я думаю, разгрузив судно, вам следует отойти и встать на якорь. Тогда не придется платить за стоянку. А самому тем временем отправиться в Мангуп-город. Туда ногайцы после прошлогоднего набега на Дон много невольников отогнали. Там и цена ниже окажется, и выбор больше.
— Так ведь гнать придется, — развел руками англичанин. — Одному не уследить.
— Тут я помогу, — кивнул хозяин дома. — Я, может, и не бей, но несколько мурз в Кара-Совских степях мне в преданности поклялись.
— Я буду искренне благодарен вам, Кароки-мурза.
— Скажи мне, Магистр, — повернул мурза голову к русскому, — почему ты так уверен, что сможешь уничтожить Московию? У тебя есть армия, у тебя есть преданные друзья или тебе известен заговор возле царя?
— У меня есть знание, — бросил, словно выплюнул, гость.