— Все-все, — прервала она. — Говорю вам как на духу. Насколько я понима-аю, секрет «Лисьих чар» знает только Кипятков. И где он сейчас, неизвестно, и не бу-удет его еще по меньшей мере две седмицы. Так и передайте вашему престарелому другу. Если Ким Семенович вдруг, например, исчезнет, боюсь, «Лисьим чарам» — конец.
Она смешливо наморщила нос и опять превратилась в юную, кокетливую и взбалмошную сяоцзе.
— Тепе-ерь, когда все знаете, вы, верно, и проводить меня не захотите?
— Напротив, драгоценная Йошка, — вскочил Баг. — Почту за честь.
Соловки,
13-й день девятого месяца, средница,
поздний вечер.
— Мы никому не могли о том рассказать, — повесив голову, трудно ронял слова старший Вэймин.
— Мы никому не могли о том рассказать, — повесив голову, трудно ронял слова старший Вэймин. — Позор… позор рода.
Умолк. Надолго. В тишине гостиного покоя раздался шумный вздох младшего, и он, несообразно вклинившись в рассказ старшего, произнес:
— Какой уж там род… Двое нас осталось. Двое от целого народа.
Отец Киприан неторопливо расхаживал по покою — словно плавал взад-вперед над полом в своей длинной, до полу, рясе. Богдан, уставив руки локтями на подлокотники кресла, сидел сцепив пальцы и уложив на них подбородок.
Тангуты обосновались на стульях напротив.
— Да, — глухо проговорил Вэймин Кэ-ци. — Последние… Долго укрывалась горстка уцелевших после Чингизова побоища тангутов в глухих отрогах Адж-Богдо, близ колодца Бургастын-Ху-дук… на самой окраине страшной Джунгарской Гоби. Не было нам судьбы. Трое мужчин осталось, мы и старший брат наш, Вэймин Не-фу. Но однажды поздно вечером Не-фу вернулся домой из дальнего похода. Он был радостен, будто нашел в вековых песках новый колодец с чистой и сладкой водой. Даже коня сам не стал ставить в стойло… А в руках у него была большая крепкая клетка из прутьев горного кустарника ню… — Кэ-ци вновь умолк, отвернулся.
— А в клетке… — не выдержал паузы Чжу-дэ, но Кэ-ци строго глянул на него искоса, и молодой тангут умолк.
— А в клетке, — заговорил старший Вэймин, — была девятихвостая лиса. Надо вам знать, что это за удивительное существо. Никто не верил, что они бывают на самом деле. В древних книгах написано: девятихвостые лисы обитают в стране Цинцю и приносят счастье. И вот нашему старшему довелось добыть такую… Он никогда не рассказывал где. Пыль на копытах его коня, которые он доверил нам омыть по приезде, сказала нам, что это случилось где-то за горой Хатан-Хайрхан-Ула, возле озера Бур-Hyp. Взошла луна. И пока… — грубый голос Кэ-ци задрожал от внутренней боли, которую суровый тангут при всем своем желании так и не сумел вполне скрыть, — пока мы… чистили и мыли его коня, поили и кормили его после долгой дороги, старший наш брат уединился в юрте с девятихвостой лисой и… согрешил с ней.
Отец Килриан лишь крякнул. Половицы громко, словно бы тоже негодуя, скрипели под его медленными, вескими шагами.
— Он наутро сказал, что сделал это лишь раз. Хотел хоть так продлить род. Но потом… не мог остановиться. Способности девятихвостой лисы очень велики. И сил она выпивает очень много. И еще… мы потом поняли… наш старший изловил ее силой, и лиса так и не смогла простить унижения.
Кэ-ци прервал свой печальный рассказ. Видно было, что слова даются ему с великим трудом; на лбу набухли крупные капли пота, и он медленно отер их ладонью. Младший не сделал на этот раз ни малейшей попытки вставить хоть слово — сидел, понуро глядя в пол.
— У лисы родилось множество лисят. Но… один-единственный мальчик! — на миг потеряв власть над собой, горестно выкрикнул суровый тангут. — Остальные — девочки, и… и это все были лисы!
Богдан вздрогнул. «Какие беды, — подумал он. — Невидимые миру… беспросветные страшные беды… Куда смотрело Срединное управление этического надзора в Ханбалыке!»
— А старший брат вскоре умер от истощения жизненных сил. Лиса залюбила его. Не простила насилия, хоть он и стал отцом ее детей. Она, должно быть, сама не сознавала, что делает, чувства взяли верх.
Она, должно быть, сама не сознавала, что делает, чувства взяли верх. Но когда поняла, что от ее злобы скончался муж, досуха исчерпав светлую мужскую силу, она… — Кэ-ци тяжело помотал головой. — От стыда она пыталась покончить с собой, но у нее не хватило духу. Тогда, взяв детей, она бежала прочь. Мы искали ее по всей стране. Нашли тут, на другом краю. Она надеялась в глуши скрыться от нас… от братьев того, кого погубила. Может, думала, мы будем мстить… Святой отец, — глянул он исподлобья, — дозвольте мне глоток воды?
Отец Киприан, не прерывая своего скорбного хождения, сделал бровями знак младшему Вэймину: возьми вон там. Молодой тангут вскочил, бросился к бутыли.
Старший действительно сделал один-единственный глоток и отставил почти полный стакан. Закаленный бедами тангут привык обходиться малым.
— Мы искали ее долго, очень долго. А когда нашли, все уже было, как теперь. Единственный сын пленил лису и пользуется ее силой… она, как всякая женщина, не способна ни в чем отказать единственному отпрыску мужского пола. И дочери обосновались неподалеку от матери…