Знал бы Эгей, что Питфею даже пришлось повесить одного особо несговорчивого члена жюри на городской стене, как раз над тем местом, где обычно проходил ежегодный конкурс.
Там упрямец все время и провисел немым укором прочим судьям, которые благоразумно избрали победительницей молоденькую Эфру.
В общем, все хорошо было в этой девушке, вот только грудь…
Эгей с недоумением глядел на выглядывающие из декольте невесты цветные лоскутки напиханных за пазуху тряпок. Сразу видно, что девицу внезапный вызов к отцу застал врасплох, и одевалась та в большой спешке.
О всемогущие боги, с кем же она на ежегодном конкурсе красоты соревновалась?
Пожалуй, Эфре подошел бы титул «Лучшая доска Троисены».
О всемогущие боги, с кем же она на ежегодном конкурсе красоты соревновалась?
Пожалуй, Эфре подошел бы титул «Лучшая доска Троисены». Впрочем, Эгей не был особенно привередлив в отношении женщин. Невеста молода, лицом приятна, ну а остальное как-нибудь само собой утрясется, и нечего античные мозги себе попусту сушить.
— Я согласен, — вторично повторил царь, и Эфра ему в ответ очень многообещающе улыбнулась.
* * *
И случилась свадьба.
Знатная вышла свадьба (естественно, за счет Эгея)! Все как полагается: шум, гам, всевозможные яства, парочка драк, одно убийство, поджог квартала, где проживал исключительно демос. Единственное, что Эгея слегка огорчало, так это грудь новобрачной, вернее ее решительное отсутствие, и прижимистость новоявленного тестя, правителя Питфея.
Отношения между новоиспеченными родственниками здорово обострились, когда речь зашла о том, где будет рожден знаменитый ребенок.
Тут мнения двух знатных мужей разделились.
— Да он еще даже не зачат! — гневно орал Эгей, расплескивая вино и смущая подобными разговорами застенчивую Эфру.
— Все равно, — упорствовал Питфей. — Первенец должен родиться в Троисене.
— А вот хрен тебе собачий!
— Согласен, но ребенок родится в моих землях.
— Нет, в моих! — упорно настаивал царь.
— Друзья, о чем речь, — очень вовремя встрял во внезапную перепалку присутствующий на пиру иудейский торговец (далекий родственник жены Питфея). — Как говорят у меня на родине, разве это две большие разницы?
— Объясни! — потребовал Эгей.
— Тут-таки не о чем спорить, — улыбнулся веселый иудеи, — пускай ваш славный сын родится в Троисене, но считаться он будет великим героем Афин.
— Годится! — дружно выкрикнули новоявленные родственники, и пир разгорелся по новой.
Однако дальше было только хуже.
* * *
Вспомним, друзья, КАК обратился к богу Аполлону со своей проблемой царь Эгей.
Слово — оно ведь не дурной дятел, вылетит, и баста. Что тогда спросил Аполлона бедолага царь? Ага, не помните. А спросил он вот что: отчего же всемогущие боги не посылают мне детей?
Как говорится, ляпнул на свою голову.
Олимпийцы, они ведь понимают все буквально, особенно если предоставляется отличный случай в очередной раз напакостить несчастным смертным.
Однако, забегая вперед, отметим, что царь все-таки оказался не робкого десятка.
* * *
Вот он, долгожданный момент!
Под радостный гул веселящихся на пиру гостей величественно поднялся царь Эгей вместе со своей юной женой в роскошную, украшенную цветами спальню (все, разумеется, включая перины, за счет царя Афин).
— Дорогая, ты уже приняла ритуальную ванну из лепестков роз? — участливо поинтересовался Эгей, с удовольствием разглядывая залившуюся румянцем любимую.
— О да, мой муж, мой повелитель, — несколько высокопарно ответила Эфра.
— А я вот не успел, — тихо рассмеялся царь. — В общем, жди меня прямо на ложе нашей предстоящей любви. А я пока внизу в бассейне сполоснусь.
Сказав это, Эгей резво, словно двадцатилетний юноша, сбежал вниз, где во дворе правителя Арголиды располагался великолепный бассейн, в котором без проблем могли искупаться все триста пресловутых спартанцев.
Скинув залитую вином накидку, царь с разбегу сиганул в покрытую красными лепестками роз воду.
Конечно, его небывалая прыть была вполне понятна. Все пока складывалось как нельзя лучше. Боги пообещали ему долгожданного сына, и не какого-нибудь хлюпика, а будущего великого героя Афин. В спальне в недрах дворца его ждала чудесная шестнадцатилетняя жена, будущая мать его блистательного наследника.
Но неприятности, как всегда, начались раньше, чем того следовало ожидать.
* * *
Все началось с дохлой рыжей собаки непонятной породы, мирно плавающей на спине прямо посередине огромного бассейна.
К сожалению, Эгей слишком поздно заметил издохшего песика, когда уже вдоволь наплескался среди лепестков роз и даже пару раз нырнул с головой, порядочно наглотавшись холодной воды.
Царя передернуло от отвращения, но ничего не поделаешь, он уже выкупался. Брезгливо подплыв к мирно покачивающемуся посередине бассейна трупику, Эгей с интересом изучил золотой ошейник утопшей собачки, где было вырезано ее имя.
Имя оказалось странным. Му-Му.
Пожав плечами, полный мрачных предчувствий царь выбрался из воды и, еще раз поглядев на горемычного песика, все понял.
Это был знак свыше.
Ужасное знамение грядущей беды.
— Ну ладно, — зло процедил сквозь зубы Эгей, натягивая на мокрое тело сухую одежду.