— Невозможность движения? — воскликнул Тесей, страшно возбудившись. — Опишите хотя бы один из его знаменитых парадоксов.
Философы в ответ страшно надулись, так и распираемые от собственной значимости. Ведь они знали много такого, чего не знал не только великий герой, но и царь любой части Греции, да тот же Эгей. Но, с другой стороны, кому весь этот бред был нужен? Вот вам и первый так называемый парадокс.
Пока ученые мужи молча упивались собственной гениальностью, сидевшая слева от Тесея Медея незаметно подсыпала юноше в кубок лошадиную порцию яда из старого фамильного перстня.
— Ну полно вам, почтеннейшие, — вмешался царь Эгей, — поведайте нам об одной из этих апорий.
И присутствующие на пиру гости одобрительно загудели.
— Что ж, — улыбнулся в нечесаную бороду один из философов.
— Нам известно много апорий. Ну скажем, апории «Стадион», «Стрела», «Ахиллес и черепаха», «Дихотомия». И это лишь малая толика того, что нам известно.
— Потрясающе! — пораженно воскликнул Тесей, нечаянно роняя на пол полный смертельного яда кубок.
Медея тихо выругалась, но слуги налили разошедшемуся юноше новый кубок, и волшебница приободрилась, незаметно сняв с левого уха массивную сережку, где хранился концентрированный порошок от тараканов.
— Ну вот, к примеру, апория под названием «Дихотомия», — продолжал разглагольствовать ученый муж. — В чем ее соль, так сказать…
Тесей с увлечением слушал философа, и вторая порция яда благополучно переместилась в его вино.
— В апории «Дихотомия» утверждается невозможность движения. Для того, чтобы преодолеть умозрительное расстояние между точками А и В человек сначала должен преодолеть половину этого расстояния, скажем, от точки А к точке С. А чтобы пройти половину расстояния А — С ему следует пройти половину половины А — В и так до бесконечности. В итоге Зенон пришел к выводу, что человек вообще не в состоянии сдвинуться с места, и следовательно, он труп. Жертва разрушающей вселенную энтропии.
— Друзья, выходит, мы все давно мертвы! — пафосно воскликнул изрядно выпивший царь. — Следовательно, ешьте и глушите вино столько, сколько хотите, нам теперь все равно.
— Да здравствует Зенон! — оглушительно неслось над залом. — Да здравствуют апории, ура-а-а!
Отбивающегося сучковатой палкой философа подняли на руки, и под оглушительный хохот стали качать прямо посередине зала.
— Поставьте меня на место! — неистово орал ученый муж, лупя пьяных весельчаков палкой по головам. — Движение невозможно!
— Ура-а-а! — не выдержал и Тесей, случайно выливая все содержимое своего кубка на голову расположившейся слева Медее.
— И-и-и! — оглушительно завизжала царица, хватаясь за мокрые волосы.
— Ой, простите, — смутился раскрасневшийся герой.
Выкрикивая жуткие проклятия, потерявшая над собой контроль царица стрелой выскочила из пиршественного зала. Отжала волосы, и, подойдя к одному из застывших в пустом коридоре стражника, мертвой хваткой вцепилась в его секиру.
Не ожидавший ничего подобного воин остолбенело вытаращился на жену Эгея.
— Отдай! — ультимативно потребовала Медея.
Вытаращенные глаза стражника в панике забегали по сторонам.
— Это приказ!
Несчастный разжал пальцы, и волшебница, получив желаемое, изящно поправила испорченную прическу, зловеще при этом добавив:
— Ну ладно…
Лишившийся своего оружия страж в панике заметался по коридору, но, найдя в темном углу кем-то забытую швабру, быстро успокоился и, взяв оную наперевес, торжественно вернулся на свой пост.
Со сверкающей отточенным лезвием секирой в руках Медея не спеша вернулась в пиршественный зал.
— Ия-я-я!.. — в запале выкрикнула царица, опуская секиру на голову Тесея.
Но с выбранной траекторией вышла ошибочка, и оружие опустилось аккурат на пиршественный стол, легко разрубив праздничную индейку.
Тесей обернулся:
— О, премного благодарен, — лучезарно улыбаясь, юноша взял с блюда огромный ломоть мяса, — а я все думаю, как ее разрезать, ножа-то на столе нет.
— А-а-а!.. — истошно выдала Медея, снова занося над головой жуткую секиру.
— Минуточку! — Эгей резко встал из-за пиршественного стола, не глядя, отшвырнул локтем благоверную вместе с секирой в противоположный конец зала.
— Минуточку! — Эгей резко встал из-за пиршественного стола, не глядя, отшвырнул локтем благоверную вместе с секирой в противоположный конец зала. — Ответь мне, Иесет, откуда у тебя такой странный меч?
— Этот? — Тесей небрежно коснулся серпообразных ножен. — Взгляните, если желаете.
И меч был легко извлечен из ножен.
— Сынок! — басом зарыдал растроганный отец. — Ты наконец пришел, а я, старый дурак, гадаю, откуда у тебя на поясе висят такие знакомые мне ножны. И твое имя… о, как я был слеп!
И родственники торжественно обнялись.
— Папа!
— Сынок!
— Папа!
— Сколько лет, сколько зим.
— Восемнадцать, папа, восемнадцать!
— Ах, как ты вырос, возмужал.
— Стараюсь соответствовать! (Эй, ведь это моя реплика! Ох, Софоклюс, найду — урою!)
— Но погоди… — озадаченно нахмурил брови Эгей, — а где же мои сандалии? Если не ошибаюсь, я гоже положил их под камень.
— Сандалии приказали долго жить! — усмехнулся Тесей, доставая из-за доспехов два кожаных блина.