Всадники ночи

После призывного взмаха руки подскочил слуга с маленьким блюдом. На него были положены передние ноги — Али поклонился, отнес их гостям, вернулся. Теперь на блюдо легли задние ноги и седло — они достались татарам. Гиляз-бек выдержал небольшую паузу, крутанул нож между пальцами, ловко срезал барану ухо и положил в рот. В тот же миг татары загудели, изрядной толпой ринулись к кострам и принялись прямо на вертелах раздраконивать зажаренные туши. Надо отдать должное — двух барашков с «русской» стороны никто из них не тронул. С небольшим запозданием за них взялись княжеские холопы.

Хан не спеша доел кашу, вылизал пиалу, отвел в сторону — в нее потекло вино. Зверев последовал примеру хозяина кочевья — доел, вылизал. Не из грязной же миски пить! Промочив горло, взялся за мясо.

— А в империи великого Сулеймана ханы так же пируют, достопочтенный Вырот-нукер? — поинтересовался хан, выгрызая мясо с шеи барашка.

— Во многих местах точно так же, уважаемый Гиляз-бек, — подтвердил Иван Григорьевич. — У ханов на пиру я бывал, но эмиры и султан меня своим приглашением не почтили.

— Нет, не так, — задумчиво покачал головой хан. — У них не было таких красивых русских девушек. Как они поют, как танцуют. Наверное, их учат всему этому с детства. А, князь? — Он швырнул обглоданную кость к костру, и в нее тут же жадно вцепились два невольника. — Как хороши русские девушки. Мне нравятся. Очень нравятся. Хоровод, хоровод… — Он отвел руку за новой порцией вина.

Истинный смысл его слов Зверев понял только через несколько минут, когда наевшиеся татары стали подходить к хороводу, выдергивать из него рабынь, кидать на землю и тут же, у всех на глазах, насиловать. Те, над кем надругались, возвращались в общий круг уже обнаженными, а потому одетых девушек становилось вокруг костра все меньше. Их выдергивали, пользовали, отпускали, снова выдергивали — они возвращались в хоровод, плакали и пели, плакали и кружились, безропотно позволяя самцам удовлетворять свою похоть. Андрею показалось, что насильники специально старались опрокинуть своих жертв поближе к русским гостям, заставляя мальчишек остро страдать от бессилия.

— Не желаете развлечься, уважаемые? — кивнул на хоровод Гиляз-бек. — Эти уже объезженные, тихие. А хотите, горячих сейчас пригонят. Мне больше буйные по душе. Буйные, да стреноженные.

Хан снова выпил вина — теперь уже не отливая положенных дьяволу капель, особо не таясь, смакуя каждый глоток. Несколько минут, и на площадь пригнали новых жертв: четырех девочек, двух где-то лет четырнадцати, двух — постарше. Они уже были обнажены, а руки разведены в стороны и привязаны к положенным на плечи палкам. Девушки кидали по сторонам ненавидящие взгляды, но это было все, что они могли сделать. Хоровод сбился, ушел в сторону, многие невольницы стали подбирать с земли сброшенные рубахи. Песня затихла.

— Танцуйте, — предложил распятым на палках рабыням Гиляз-бек.

— Танцуйте, — предложил распятым на палках рабыням Гиляз-бек. Пленницы не отреагировали, однако хозяина кочевья это ничуть не разозлило.

Он даже улыбнулся, кивнул и произнес всего одно слово:

— Габдула.

В толпе татар послышался довольный смешок. Вперед выдвинулся плечистый воин, развернул смотанный вокруг пояса кнут, щелкнул им в воздухе, потом взмахнул. Две невольницы взвыли от боли, закрутились. Еще взмах — и заметались, стремясь спрятаться от толстого бычьего ремня, другие несчастные.

— Можете выбрать себе кого-нибудь, уважаемые, — разрешил, указывая на рабынь, хан.

— Спасибо, — мотнул головой Зверев. — У нас была долгая дорога, мы слишком устали.

— Вырот-нукер?

— Нет, досточтимый Гиляз-бек, мы действительно успели.

— Как знаете… Но все они в любой миг в вашей власти, коли пожелаете немного сладостей. Я же пойду, уважаемые. Темнеет. Пора спать.

Хан поднялся, спустился вперед, взял невольницу помоложе за волосы и потащил к юрте. Габдула снова взмахнул кнутом — ближняя к нему девушка вскрикнула, опрокинулась на спину. Татарин склонился над ней. Оставшиеся стоять пленницы попятились, но к ним уже тянулись похотливые лапы хозяев.

Андрей отвернулся, рывком встал:

— Пора и мне. Идешь, Иван Григорьевич?

— Как же это, Андрей Васильевич? — нагнав князя, зашептал ему в затылок боярин. — Надо сделать что-то… сделать…

— А ты заметил, что, кроме князя, никто из татар не пил? — не оборачиваясь, так же тихо ответил Зверев. — Они сильнее, их больше, они настороже. Мы тут только головы ради чести своей сложить можем, и ничего более. А дело государево еще не исполнено. Надеюсь, они на нас ночью не кинутся. Им ведь тоже кровь свою зазря лить неохота. Брать с нас нечего, а легко мы не дадимся. Должны понимать.

— Но надо же сделать что-то, Андрей Васильевич? Как же… Нужно что-то сделать!

— Прояви толерантность.

— Чего? — не понял боярин Выродков.

— Смирись. Терпи. Улыбайся. Делай вид, что все хорошо. И моли Бога за то, что среди этих несчастных нет твоей сестры или дочери. Потому как все равно пришлось бы терпеть надругательство над ними. Ложись, Иван Григорьевич, закрой глаза и заткни уши. Попытайся уснуть.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99