Это произошло, когда он уже почти управился с проводками. О том, что происходит что-то недоброе, Виктор догадался по тому, как в биндюге экспедиторов, примыкающей к его выгородке и всегда наполненной гомоном голосов, внезапно установилась тишина. Он приподнялся и выглянул наружу (выгородка была настолько узкой, что ему даже не пришлось вылезать из-за стола). В дальнем конце подвала, у входа, стояли трое. Двое кавказцев и русский с крайне колоритной внешностью — выбритым затылком, тяжеленной золотой цепью на могучей шее и золотой «гайкой» на пальце (подобный набор в определенной среде стал уже чем-то вроде униформы). Он стоял в полосе света, падавшей из открытой двери, поэтому все эти причиндалы просто бросались в глаза.
Все трое что-то свысока выспрашивали у Семеныча, а тот робел и мял в руках кепку. Виктор нахмурился. Это что за типы? «Крыша» у него имелась, и отношения с ней были вполне приличными. «Крышу» Виктору привел Тимур. По его, впрочем, собственной просьбе. Жизнь так устроена, что за безопасность и установление и соблюдение каких-то правил всегда надо платить. Древние люди и в государство-то объединились именно для того, чтобы иметь возможность выделить из своей среды и высвободить от охоты или, там, работы на пашне неких людей, которые и будут обеспечивать их общую безопасность. Ну или, по другому варианту, эти люди сами высвободились и установили для остальных такие правила. Суть-то не менялась. Остальные в конце концов с этим согласились и приняли подобный порядок вещей. И по большому счету от этого только выиграли. Потому как именно с того момента, как на земле появились первые государства, жизнь человечества начала все более и более улучшаться. Ибо ныне даже в самых бедных и отсталых государствах Африки, где свирепствуют голод и нищета, живут все-таки не в пример лучше, чем первобытные племена, которые, несмотря на каннибализм и всеядность, могли полностью вымереть всего лишь за одну неудачную зиму. А если уж сравнивать с уровнем жизни в развитых странах… Так что Виктор воспринимал выплаты «крыше» как некий налог, компенсируемый, впрочем, стараниями Антонины Алексеевны «оптимизацией» налоговых выплат родимому государству. И Виктор считал это правильным. Раз государство не справляется со своими задачами, то и нечего разевать рот на его деньги. А «крыша» не только брала деньги, но и худо-бедно «решала вопросы», причем с гораздо большей эффективностью, чем, скажем, родимая милиция…
В этот момент Семеныч махнул рукой в сторону его выгородки, и все трое непрошеных гостей повернулись и уставились на Виктора. Торчать за выгородкой в полускрюченном состоянии теперь становилось смешно. И Виктор, сдвинув стол, выбрался наружу.
Трое «гостей» все так же молча стояли и смотрели на него, ожидая, что он подойдет. Виктор усмехнулся про себя. Ну-ну, плавали — знаем. Не со мной вам в эти гляделки играть, сам такой… Его довольно большой спортивный и не такой уж маленький предпринимательский опыт доказывал, что в случае любого возможного конфликта в первую голову надо показать, что умеешь, так сказать, держать удар.
Виктор усмехнулся про себя. Ну-ну, плавали — знаем. Не со мной вам в эти гляделки играть, сам такой… Его довольно большой спортивный и не такой уж маленький предпринимательский опыт доказывал, что в случае любого возможного конфликта в первую голову надо показать, что умеешь, так сказать, держать удар. Стволы в нос, наручники, прикованные к батареям отопления, и все такое прочее появляются потом. Причем чаще всего, если ты покажешь, что тебя легко сломать. А если нет, то в девяти случаях из десяти все кончается «собеседованием». Нет, в принципе возможность нарваться на беспредельщиков остается всегда, но беспредельщики, как правило, долго не живут. Либо в конце концов понимают, что ощущение полной свободы и беспредельности собственной воли всего лишь ощущение, а жизнь даже в такой теневой, криминальной среде все равно подчиняется неким правилам и установлениям, и остепеняются, либо, что чаще всего, просто нарываются на пулю. Стволы ведь вещь такая: чем чаще пользуешься, тем больше вероятность, что используют по тебе, просто решив, что даже и не стоит пытаться договориться. Мол, чего с таким договариваться-то… Так что гляделками нас не возьмешь… Похоже, «гости» тоже это поняли. Потому что переглянулись и нехотя двинулись к нему.
Когда они подошли вплотную, Виктор, не давая им первыми начать разговор, негромко буркнул:
— Ну, че надо?
«Господа» переглянулись. Потом «пацан» с цепью набычил голову и угрожающе прорычал:
— Ты, что ли, Крагин?
Виктор молча кивнул, продолжая сверлить гостей взглядом.
— Собирайся, с нами поедешь.
Виктор с напускным удивлением качнул головой:
— С какого это? У меня и так дел до черта.
— Чего? — еще больше набычился «пацан». — Ты че, не понял? Тебе пупулярно объяснить?
Виктор пару мгновений боролся с желанием объяснить этому «пацану» кое-что из русской грамматики, но перегибать палку не стоило. Бизнес — территория прагматики. И вступать в конфликт с теми, кто обеспечивает соблюдение правил, для бизнеса плохо. Он от этого болеет и худеет. Это не означает, что подобное совсем невозможно. Но следует понимать, что, как только ты это сделаешь, тут же переходишь на другое «поле». Со своими правилами игры. Отличными от обычных. А это значит, что о спокойном бизнесе можно забыть, ибо тот вид деятельности весьма беспокойный. Так что если готов — то вперед, а если в твоих ближайших планах как раз более-менее спокойный и стабильный бизнес, то изволь играть по уже установленным правилам. Но соглашаться сразу было нельзя. Все как на ковре. Если дашь слабину, покажешь, что готов «лечь», то тут же начнут давить так, что мама дорогая…