— Боже мой! Мне уже скоро сорок, а меня еще никогда никто так хорошо не ласкал! — шептала старшая сестра, не догадываясь о том, что слово в слово повторяет сказанное недавно младшей.
Скоро Василий вошел во вкус общения со зрелыми дамами. Он переходил от одной к другой, но проделывал это так изящно, что почти никто из них не устраивал ему сцен ревности и скандалов. К некоторым он возвращался снова, и они принимали его с благодарностью. Свою школу он оставил, но одна из дам, работавшая на ниве народного образования, сделала ему полуфиктивный аттестат.
Иногда дамы были серьезными деятельницами и важными фигурами. Они дарили ему дорогие подарки, стодолларовые бумажки. Василий все принимал — легко и с улыбкой.
Если же ему попадались школьницы, какие-нибудь старшеклассницы, он их не обходил тоже. Так было с дочерью одной из дам, которая поселила его в своей квартире, сочинив дочери историю о бедном студенте. Ночью он прокрадывался к даме, утром же юная дочь, сделав вид, что отправляется в школу, пряталась в подъезде соседнего дома и, едва дождавшись, когда мать уедет на службу, возвращалась домой и кричала с порога:
— Васька, ты где? Давай, потрахаемся скорее! А то у нас на четвертом уроке годовая контрольная.
Ей исполнилось шестнадцать, таким старшеклассницам он не отказывал.
И вот, совсем недавно, Василий не удержался и с двенадцатилетней. Он, правда, потом себя слегка ругал за это, тем более что с ней у него получилось все странно. И вообще была она странной девочкой. Несколько раз Василий заставал ее у художника, который приехал из Парижа навестить родные пенаты. Тот слегка загрустил на исторической родине и от безделья сделал нескольким парням татуировки, в том числе и Васе. И эта двенадцатилетняя Лолиточка наверняка заявлялась к художнику не чаи распивать с пирожными. Было в ней что-то такое, что и Василий не удержался. С художником у него сложилась почти дружба, и тот дал ему ключ от квартиры, которую снимал у друга. Василий должен был привезти на эту квартиру подрамники, потому что художнику вдруг вздумалось забросить татуировки и написать портрет нагой школьницы маслом. У Лолиточки тоже был ключ. И получил ось так, что, когда Василий пришел, она была в ванне, а художник отсутствовал. Тут Василий и дрогнул.
Правда, потом получилось совсем нехорошо, но это он вспоминать не любил.
У ДВЕРЕЙ ОПЕЧАТАННОЙ КВАРТИРЫ
Адрес Василия Афиногенова был последним, куда собирался съездить Дмитрий Самарин. Парень проживал совсем не в его районе и пропал раньше других, но, что поделаешь, если уж взялся, надо доводить дело до конца. Целую неделю по утрам он принимал решение поехать по этому адресу, когда исполнит все дела на службе. Но дела, как известно, имеют свойство не кончаться никогда, а потом наваливалась такая усталость, что сил хватало только добрести до дому. Но в пятницу Дмитрий решил: сегодня или никогда. И в девятнадцать часов отправился по этому адресу на метро.
Василию Игнатьевичу Афиногенову было двадцать четыре года, место учебы или работы неизвестно. На фотографии он выглядел опереточным героем-любовником, и даже это скромное черно-белое изображение было преисполнено энергией мужчины-самца. Несмотря на два заявления о пропаже — одно от соседей, второе из Москвы, от адвоката его покойной родственницы, — поисками никто толком не занимался. А теперь спихнули дело на него, Дмитрия Самарина.
Парень пропал почти полгода назад, и сегодня вряд ли могли найтись какие-нибудь концы. Но нужно было хотя бы выяснить обстоятельства — что-то ведь должно объединять их всех, кроме молодости.
Ветер бил в лицо отвратительной смесью снега с дождем. И если улица еще кое-как освещалась, то дворы выглядели непроглядными подземельями. И это в центре, на Разъезжей улице! Стараясь идти подальше от края тротуара — одна машина все-таки окатила его грязной жижой, — Дмитрий пытался прочесть номера домов и чуть не столкнулся лоб в лоб с собственной сестрицей, Агнией.
Та тоже шла поближе к домам, шарахаясь от брызг, которыми щедро поливали прохожих проезжающие мимо машины, и пытливо всматривалась в номерные знаки.
— Привет! — удивилась она. — Ты что тут делаешь?
— Это я тебя должен спросить, что тут делаешь ты.
— Я? Ищу одного человека, — неуверенно ответила Агния.
В руке у нее была визитная карточка, по которой она сверяла адрес.
— Вот и я занимаюсь тем же самым. У тебя какой номер дома?
— Двадцать один.
— Это забавно, но у меня тот же номер.
Так они оказались вместе в том дворе, где жил Василий Афиногенов. А через минуту выяснили, что и квартиру они ищут одну. И тут Агния приостановилась. Конечно, присутствие брата, да еще следователя прокуратуры, снимало риск, которому она могла подвергнуться, окажись с Василием в квартире наедине. Но зато возникал другой риск: братец мог вообразить то, чего вовсе и не было.
— Ты знаешь, я передумала, — сказала она. — Я так долго искала, что у меня на это ушло все время. А у меня через полчаса встреча с режиссером, с Додиным. Я едва добегу до их театра.
— Иди. — Дмитрий вроде бы об ее хитрости не догадался. — Мне-то, собственно, нужны соседи. Это все то же дело — пропавшие молодые люди. Кстати, в этой квартире вместе с Афиногеновым никто больше не жил, ты не знаешь?